Он встал со стула, снял шлем и сошел на палубу. Прислонившись к поручням своего элегантного корабля, спросил:
– Британский флот?
– Абсолютно верно, – крикнул в ответ Мейген.
– Как называется ваше судно?
– ЛС8 из флотилии шхун Леванта. Судно отряда особого назначения. Приветствую вас.
– Привет и вам, капитан, – ответил офицер с широкой улыбкой, встал по стойке «смирно» и отдал честь. – Добро пожаловать на Сими.
– Благодарю вас, – ответил Мейген и отдал честь.
– Когда станете на якорь в порту, приходите в гости. Я хочу вас лично приветствовать.
С этими словами командир корабля показал, как подносит к губам бокал.
– Благодарю вас, – прочувственно ответил Мейген.
– Розовый джин, если не возражаете?
– Это будет замечательно.
– Тогда до встречи.
Офицер снова отдал честь, вернулся на мостик и снова сел на стул, а корабль тотчас же рванул вперед.
– По-моему, он настроен вполне дружелюбно, – сказал Мейген. – Хотелось бы только знать, откуда у него сведения о розовом джине.
Ларсен что-то буркнул под нос. Джерретт объяснил ему, что ситуация сложилась крайне сложная и ничего нельзя принимать на веру, и поэтому он воспринимал происходящее скептически. Проще говоря, по словам Джерретта, итальянские фашисты по-прежнему поддерживали немцев, а с другой стороны, итальянцы, не питавшие симпатии к фашистам, немцев не поддерживали. Они ненавидели как немцев, так и сторонников Муссолини с их начищенными сапогами, но боялись и тех, и других. Большинство греков ненавидели всех итальянцев и всех немцев и никого не боялись, но оружия у них не было. Кроме того, приходилось брать в расчет и существование греков-фашистов, коллаборационистов. Какие группировки преобладали на каких островах и какими они располагали силами, оставалось тайной, равно как и отношение различных группировок к союзникам. По образному выражению Джерретта, все это напоминало осиное гнездо.
Судя по первым впечатлениям от Сими, с ним нельзя было не согласиться.
Когда они вошли во внутреннюю гавань, в конце волнореза их уже поджидала толпа местных жителей.
– Здравствуйте! – прокричал им по-гречески Ларсен, исчерпав тем самым до конца свой словарный запас.
– Здравствуйте! Здравствуйте! Англичане! – неистово заорали в толпе в ответ.
Изможденные люди в лохмотьях приветственно махали руками и выражали неописуемый восторг при виде англичан. Они побежали навстречу шхуне вдоль по волнорезу, игнорируя итальянский корабль, который намеревался пришвартоваться у пирса. Толпа возбужденных и радостных греков все прибывала, и команда шхуны увидела, что людьми заполняется вся набережная у крохотного порта.
– Разряди орудие, Гриффитс, – приказал Мейген. – И присмотри за тем, чтобы оно было надежно укрыто.
– Слушаюсь, сэр.
– Все оружие сложить в трюме, – продолжал распоряжаться капитан. – Если это западня, мы с этим сейчас ничего не можем поделать. Я не намерен ставить под угрозу жизнь мирных жителей, если нам придется удирать и вести бой на ходу.
Они наблюдали за тем, как катер пришвартовался к пирсу и элегантный офицер в белом покинул свое убежище под зонтом и вышел на набережную. Он брезгливо сбил пальцами пылинки с плеч и одернул на себе плотно облегавший фигуру мундир.
– Что за хреновина у него на голове, сэр? – спросил Брайсон.
– Мне кажется, это страусовые перья, – ответил Мейген.
– Боже! – простонал Брайсон.
Другой офицер тоже покинул катер и знаками пояснил команде шхуны, что им следует швартоваться рядом с катером.
– Так, ребята, подготовить швартовы с носа и кормы.
Тиллер восхищенно наблюдал за тем, как Мейген подвел к берегу неуклюжее судно, ставшее у пирса как вкопанное.
– Стоп машина, Брайсон!
Толпа придвинулась ближе. Люди аплодировали и приветствовали судно криками.
Протянулись руки, чтобы принять швартовы и обменяться рукопожатиями с членами команды. Вокруг были худые морщинистые лица, почерневшие под солнцем и расплывшиеся в улыбках. От человека к человеку через толпу передали на шхуну гроздь зеленого винограда и бутылку вина.
– Пейте, пейте, пейте, – скандировали на берегу.
Мейген поднес бутылку ко рту и сделал большой глоток. Вино было очень сухим и резковатым на вкус, но
