Неторопливая игра

дерева. — С этими словами Николас обогнул капот «роллс-ройса» и сел за руль.

Кина проводила его свирепым взглядом.

— Для этого тебе понадобится большая палка, Николас Коулман! — крикнула Кина ему вслед.

Николас лишь рассмеялся:

— Нет, голубушка, это тебе она понадобится — для защиты. Я ведь еще вернусь.

И прежде чем Кина успела придумать ответную колкость, он уже скрылся в облаке пыли, оставив ее одну на холодной улице.

Глава 3

Увидев входящую в кухню Кину, Мэнди оторва­лась от булочек.

— Огонь так и пышет, — пробормотала она, по­давляя усмешку.

— Что? — рассеянно спросила Кина, не отдавая себе отчета в том, что натворили с ее волосами паль­цы Ника, не осознавая, что губы ее распухли, а в гла­зах застыло диковатое выражение.

— От вас, — сухо пояснила Мэнди и принялась укладывать булочки в кастрюлю. — Повидались с Ником?

— Повидалась?! — взорвалась Кина. — Да ты бы слышала!.. — Она смущенно запнулась и вспыхнула. — Впрочем, тебе не стоило бы этого слышать. Но он... он абсолютно нелогичен!

— В каком смысле?

— Он, видите ли, не хочет, чтобы я оставалась здесь, — угрюмо пробормотала Кина, прищурив глаза, сложив руки на все еще пылавшей от ласк Николаса груди и прислонившись спиной к дверце буфета. — Словно у него есть какое-то право мною распоряжаться! Чего стоят одни эти шуточки насчет палок и стряхивания меня с деревьев!

— С вами все в порядке? — любезным тоном осве­домилась Мэнди.

— Нет. Да. Не знаю.

— Вот за что я вас больше всего люблю! За точные ответы! — усмехнулась Мэнди.

Кина, ничего не слыша, повернулась как во сне и прошла между стремянками, на которых стояли ма­ ляры, белившие потолок и стены столовой. Она была смущена донельзя, она стеснялась, как юная девуш­ ка, застигнутая врасплох страстью и нежностью Ника.

Кина вздохнула и бесцельно двинулась вверх по лестнице. За столько лет ни единой попытки ухажи­ вать, ни единого двусмысленного слова или прикос­новения... и вдруг за один вечер ее отношения с Ником полностью изменились!

Прежде он был ее другом, а кем станет для нее теперь? Кина намеревалась вспомнить историю своих отношений с Николасом и проанализировать их. Как ни странно, она на самом деле не приняла всерь­ез слова, сказанные им накануне отъезда в Париж, слова о том, что он хочет стать ее любовником. По­ размыслив об этом тогда, она решила, что это шутка. Но сегодня о шутках не могло быть и речи. Нежность его губ, жар поцелуев были абсолютно реальны, и грудь ее до сих пор сладко ныла от прикосновения его ласковых пальцев.

Где-то в глубине души Кина чувствовала страх. Ни­колас был не таким человеком, чтобы бросить заду­манное на полпути. Он не остановится ни перед чем, если задумал затащить ее в постель. Его не устроит никакой компромиссный вариант, если он хочет пол­ностью завладеть Киной. Но Кина дорожила своей независимостью и сомневалась, что захочет ее поте­рять. Эту черту она, должно быть, унаследовала от своей матери, которая, подарив ей жизнь, умерла при родах. Алан Уитмэн часто вспоминал об упрямстве и гордости своей покойной жены. И Кина была точно такой же — самостоятельной, готовой полагаться толь­ко на себя. Конечно, на ее пути попадались мужчи­ны — очаровательные, милые приятели, но Кина всегда ухитрялась не подпускать их слишком близко, держать на безопасном расстоянии: никаких уз, ни­ каких обязательств. Она сразу ставила это условие, и если кто-то начинал возражать, то отношения на этом и заканчивались. Кина сильно сомневалась, что спо­собна впустить в свою жизнь мужчину, особенно та­ кого, как Ник. Правда, сегодня она убедилась в том, что тело ее этого желает. Но не идти же на поводу плотских желаний! Станет ли Ник добиваться победы над ней так же упорно, как добивается своего в бизнесе? И если она поддастся ему, то успеет ли разорвать эту связь до того, как станет слишком позд­но? Кине вовсе не хотелось на практике проверять, каков будет ответ на этот вопрос. Не исключено, ко­нечно, что он сейчас на пути в Нью-Йорк... Но это было бы совсем не в духе Николаса — сдаться без борьбы. Кина ни разу не слышала, чтобы Николас отступался от своей цели.

-- Сколько вам было лет, когда вы отсюда уехали? — спросила ее Мэнди, когда они ехали вместе с Киной на взятом напрокат автомобиле и разглядывали мест­ные достопримечательности — среднюю школу, биб­лиотеку, скромный торговый центр.

— Восемнадцать, — ответила Кина, отринув вос­поминания, навеянные этим вопросом: они были не из самых приятных.

— Должно быть, вы скучали по этим местам. — Мэнди улыбнулась, глядя на двух мальчишек-вело­ сипедистов, укутанных с головы до ног, чтобы спас­тись от февральского холода. — Очень милый городок!

— Да, весьма, — рассеянно откликнулась Кина. Экономка испытующе заглянула ей в лицо:

— Что-то вы в последнее время притихли. Пере­живаете, что Ник не вернулся?

Кина вспыхнула:

— Разумеется, нет!

— Вырулите с обочины. Иначе кого-нибудь зада­вите, — заметила Мэнди.

Кина выехала на дорогу, обругав себя за столь крас­норечивую рассеянность.

— Ну и что с того, что он врывается сюда как ура­ган, угрожает, говорит кучу всяких гадостей и тут же исчезает? Меня это не волнует.

— О, конечно....

— Кроме того, моя жизнь — это моя жизнь, — твердо добавила Кина. — Я имею право делать то, что мне нравится.

— Разумеется, можете.

— Если мне вздумалось отремонтировать дом и устроить вечеринку, это мое личное дело.

— Совершенно верно, дорогая.

— И в конце концов, если он так беспокоится обо мне, то почему не позвонил? — Зеленые глаза Кины вспыхнули. — Он мог бы найти время для телефон­ного звонка.

— Он занятой человек.

— Я тоже, — обиженно возразила Кина. Она вздох­нула, и полосатый шарф, точь-в-точь в цвет синего брючного костюма и белой шелковой блузы, мягко всколыхнулся на ее груди..— Он просто дуется, пото­му что я сама ему не звоню.

 — Вы хотите сказать, он ревнует к Джеймсу Харрису, — уточнила Мэнди, пряча улыбку;

— Не к чему здесь ревновать! Джеймс не позвонил и не заехал...

Это тоже не улучшало настроения Кины. Она была еще совсем юной восемнадцатилетней девушкой, ког­да услышала циничные слова Джеймса и поняла, что обманулась. Наивность и неопытность помешали ей разгадать ту жестокую игру, которую он вел, прежде чем стало слишком поздно. И она до сих пор не смогла полностью избавиться от обиды. Что-то упорно тре­бовало от нее; «Заставь этого стройного синеглазого адвоката упасть к твоим ногам!» Жажда мести была настолько сильной, что попросту отмахнуться от нее Кина была не в состоянии. Николас мог бы понять это чувство, но никогда бы сам не унизился до него! Он был выше этого. Он посчитал бы это мелочностью. Однако Кина не считала эту обиду мелкой. Ей про­сто необходимо было унизить Джеймса Харриса так же, как когда-то он унизил ее. Теперь, добившись успеха и преисполнившись уверенности, которой ей так недоставало в юные годы, Кина стала по-настоя­щему интересной женщиной. И она хотела, чтобы Джеймс это понял. Кина хотела доказать самой себе, что теперь может получить то, чем не удалось завла­деть в юности. И никто, даже Ник, не смог бы оста­новить ее.