Неторопливая игра

сооб­щили эту ужасную весть. Как хорошо было бы вы­плакаться в его объятиях!

 — Вы что, решили, что я здесь прячусь? — добави­ла она после паузы с невеселым смехом.

— Спрятаться здесь, в таких условиях? — Николас бросил на рабочих раздраженный взгляд. — На глазах у такой толпы? Это похоже на стройплощадку.

— Не хотите ли пройти в дом? — предложила Кина.

— Я-то, может, и хотел бы, да моя страховая ком­пания станет возражать! — с обезоруживающей пря­мотой заявил Николас, настороженно глянув на двух плотников, стоявших на стремянках по бокам от вход­ной двери.

— Ладно, можно посидеть снаружи. — Кина махнула рукой в сторону крыльца.

Николас посмотрел в указанном направлении и обнаружил, что в стратегически важных местах недо­ стает двух досок. Темные глаза его внезапно блесну­ли, и на мгновение Кине показалось, что в них засветилось необычное для Николаса лукавство.

— Ну разве что вы сядете ко мне на колени и да­дите собравшейся публике полюбоваться этим див­ ным зрелищем, — заметил он. — Кроме того, здесь дьявольски холодно, а вы почти раздеты, — Он схва­тил ее за руку. — Пойдемте посидим в машине, по­болтаем пару минут.

— Развратник! — пробормотала она, торопливо, чтобы спастись от холода, подбегая следом за ним к автомобилю. — Вы, наверное, хотите запереть меня в салоне и попытаться соблазнить.

— Есть такая идея, — подтвердил Николас, усажи­вая ее в машину. — Подвиньтесь.

Кина подвинулась, освобождая ему место. Нико­лас обнял ее за плечи, и ее сразу же окутала волна тепла, такого приятного после пробежки по морозу.

— Тоже мне идея, — проворчала она. — Вы никог­да не пытались ухаживать за мной всерьез.

Николас наклонился к ней, и его лицо внезапно оказалось так близко, что Кина разглядела даже кро­ шечные морщинки в уголках глаз, тени от густых рес­ниц и легкие складки вокруг твердых, четко вылепленных губ. На нее пахнуло знакомым арома­том дорогого одеколона.

— Прежде вам этого не хотелось, — возразил он. Взгляд его остановился на ее губах, кажущихся блед­ными без обычного слоя помады, и сердце Кины вздрогнуло при виде чувственной искорки, блеснув­ шей в его глазах. — Вы об этом ни разу не задумыва­лись до того вечера, когда я уезжал в Париж. Но теперь настало время удовлетворить ваше любопытство, моя маленькая мисс Целомудрие. Позвольте мне проде­монстрировать вам, как я целуюсь.

Он придвинулся еще ближе и, прежде чем она ус­пела отстраниться, прижался ртом к ее губам. Не­ жность этого поцелуя буквально парализовала ее, и Кина, словно откуда-то издалека, следила за тем, как губы Николаса ласкают ее рот. На нее нахлынули новые, неизведанные прежде ощущения. Николас медленно провел языком по ее верхней губе. Кина задохнулась. Она не отрываясь смотрела в его глаза и видела, как в них появляется новое, незнакомое ей выражение.

— Вкус кофе, — проговорил он низким, чувствен­ным голосом.

— Я... пила его... за завтраком... — неожиданно пискляво сообщила Кина.

Она напряглась, ожидая чего-то с жадным желанием, так же необъяснимым для нее, как и это новое выражение на лице Николаса.

- А я предпочел бы на завтрак вас, — заявил он, и Кина увидела, как его приоткрытый рот снова приближается. — Откройте рот, — шепнул он, прижав­шись к шелковистой мякоти ее губ. — Не заставляйте меня применять силу.

- Николас... — задыхаясь вымолвила Кина, но его большие теплые ладони уже обхватили ее лицо, а мускулистое тело прижало ее к мягкой кожаной спинке сиденья.

Он не ответил. Его горячие твердые губы уверенно и неторопливо впивались в ее рот все сильнее и сильнее. У Кины закружилась голова.

- Ох! — потрясенно шепнула она, уже не пытаясь прервать поцелуй.

С ней творилось что-то невероятное. Ладонь Ни­коласа легла на мягкую хлопковую ткань, прикрывавшую ее грудь. Спустя мгновение Николас уже нежно сжимал эту грудь, наслаждаясь ее упругой мягкостью. Кина отстранилась и заглянула в его темные глубокие глаза.

— Ты не носишь лифчик, верно? — тихо спросил он. — Тебе он просто не нужен. У тебя такая нежная грудь, Кина! Такая нежная, такая упругая и теплая!

 — Ник... — выдохнула она, утопая в глубине его глаз.

Она поймала его руку и испуганно замерла.

— Пожалуйста, не надо, — шепнула она. — Ник...

— Мне нравится, как ты произносишь мое имя, — прошептал он в ответ. — Повтори еще раз.

Кина задыхалась, как рыба, выброшенная на берег. Губы ее горели от прикосновения его губ — и от жажды снова ощутить его поцелуй. Она потупилась.

— Ты меня стесняешься? — удивился Николас. — После стольких лет?..

Кина осторожно подняла глаза;

— Мы ведь раньше никогда не занимались любо­вью, — неуверенно проговорила она. Пальцы Нико­ ласа, по-прежнему касавшиеся ее груди, буквально жгли ее.

— Мы и сейчас еще не занимаемся любовью, — уточнил он. — Почему ты не даешь мне прикоснуть­ся к тебе?

Кина залилась густым румянцем. Как же она не­навидела в этот момент себя — за свою глупость и неопытность!

— Тебе ведь понравилось, не так ли? — спросил он, убирая руку с ее груди и легко поглаживая густые темные волосы Кины.

— Пожалуй, мне лучше вернуться в дом, — про­бормотала она сквозь зубы.

— Нет, подожди. Когда были похороны?

— Неделю назад.

Николас нахмурился.

— И ты... до сих пор здесь? — Он прищурился: — Почему?

Кина поджала губы. Она не собиралась обсуждать с ним это... по крайней мере сейчас. Но на вопрос следовало ответить. И Кина прямо, без обиняков объ­яснила, почему она задержалась в Эштоне.

— И первым гостем, которого я приглашу на вече­ринку, будет Джеймс Харрис.

В темных глазах Николаса вспыхнуло пламя. Он знал, что Кина когда-то любила Джеймса Харриса и что тот жестоко оскорбил ее. Кина, рыдая у него на плече, сама рассказала ему об этом однажды вече­ром, случайно выпив слишком много крепкого лике­ра на пустой желудок. Но что именно Харрис сделал, чем причинил ей такую боль, Николас не знал. Впро­чем, это его и не интересовало. Ему было и так доста­ точно.

— Ты, должно быть, совсем с ума сошла, если счи­таешь, что я позволю этому подлецу к тебе прибли­зиться, — сказал он внезапно севшим голосом.

— И как же ты собираешься помешать этому, Ни­колас? — спросила Кина с куда большей храбростью в голосе, чем в душе. Предшествующие разговору по­целуи и объятия изрядно охладили ее боевой задор.

Николас отстранился, вышел из машины и подер­жал дверцу, пока Кина не вышла вслед за ним.

— Я никогда не вступаю в сражение без уверен­ности в победе, — напомнил он Кине с неожиданно прохладной улыбкой. — Кроме того, я потратил на тебя слишком много лет, чтобы спокойно смотреть, как ты суешь голову в петлю.

— Это моя голова, — возразила Кина.

Николас приподнял двумя пальцами ее подборо­док, наклонился и еще раз нежно прижался губами к ее губам. Затем он отстранился и улыбнулся, увидев на ее лице беспомощное, почти затравленное выра­ жение.

— Перед тем как уехать в Париж, я предупредил тебя, что в один прекрасный день намерен стать тво­им любовником. И этот день ближе, чем ты думаешь, моя славная, да и ты сама желаешь меня сильнее, чем мне казалось. Ты созрела, и тебя пора сорвать.

— Я не яблоко, — огрызнулась она.

— Верно, ты — персик, — уточнил Николас, под­тверждая это новым ласковым поцелуем. — Малень­ кий, сладкий, сочный персик, который будет очень приятно съесть. Но первым делом надо стряхнуть тебя с