принадлежит к крупным криминальным структурам и чье происхождение достаточно темно, чтобы дать возможность назадавать кучу неудобных вопросов и раскрутить на взятку.
Тем не менее, так как надо было выяснить, не передавал ли Мирослав кому-либо свои записи, они волей-неволей, позвонив в институт и узнав о смерти Беленького, вынуждены были снова явиться в политех.
– А, это вы… – Семен Викторович Вайсман, краем глаза заметив и опознав посетителей, снова отвернулся к окну. – Проходите, – мертвым голосом выдавил он из себя. По всему было видно, что ему до сих пор больно от потери друга. – Вы за решением? – тем же мертвым голосом спросил Вайсман.
– А Мирослав Федорович его вам не передавал? – после некоторого молчания с надеждой осторожно спросила Эля.
– Нет! – вдруг резко ответил Семен Викторович. – К сожалению, нет… – уже мягче и с извиняющимися нотками добавил он.
Чернов опустил голову. На это решение, которым его обнадежил Беленький, он поставил все. Теперь же у него пропала последняя надежда. Тяжело опустившись на стоявший рядом стул, он оперся локтями на стол и охватил голову руками. Видя его тяжелое состояние, Эля подошла к нему и мягко положила руку на плечо.
Семен Викторович резко обернулся и с болью во взоре посмотрел на пару молодых людей.
– А… к черту! – выпалил он, решительно направился к двери и запер ее. Потом так же решительно подошел к сейфу, отпер и достал початую бутылку коньяка. В мгновение ока появились и три рюмки. – За упокой души великого человека, ребята! – сказал он, разлив по рюмкам коричневатую пахучую жидкость. И так же решительно опрокинул в рот свою.
Юрий и Эля нерешительно взяли рюмки и медленно выпили. Эля, непривычная к такой крепости напиткам, чуть не закашлялась.
Вайсман рухнул в кресло и с болью в голосе спросил, ни к кому не обращаясь:
– Вот зачем, зачем им понадобилось нападать на него?! Ведь его зарплаты им бы и на один визит в кабак не хватило! Зачем? Ведь мы и так нищие. А тут…
Вопрос был риторическим, и отвечать было нечего. Мразь, отбросы общества уничтожили ради грошей надежду у восьмерых человек и лишили науку великого ученого. Если была бы возможность его отсюда вытащить, то, может быть, там, в новом для себя мире, он горы своротил. Как наверняка ворочает его двойник, работая в одном из крупных родных институтов или просто преподавая студентам то, к чему пришел сам и к чему пришла современная наука.
Некоторое время сидели молча. Вайсман сосредоточенно жевал дольку лимона и, казалось, колебался, сделать или не сделать что-то. Наконец, придя к каким-то выводам, он решительно поднялся на ноги, подошел к тому же самому сейфу и вынул оттуда пачку бумаги. Быстро просмотрел, отделил от нее несколько листов.
– Вот, – Семен Викторович бросил листы на стол, – он это написал в тот самый вечер. Может, вы из этого что-то выжмете. Хотя я сомневаюсь. И сам вам помочь не могу. Я не настолько талантлив, как он.
Юрий пододвинул к себе листы. Было сразу видно, что это не оригинал, а отксеренная копия.
– Я из них убрал те фрагменты, что личные. Это вам не нужно. Но остальное… берите, решайте. Может, пригодится.
Юрий подавленно кивнул и протянул листы Эле, которая так же молча и аккуратно убрала их в свою сумочку.
– На тех листах… он расколол и вашу проблему, и вас, ребята.
Юрий вопросительно воззрился на него, но Вайсман смотрел в сторону и этого не заметил. Внезапно схватил бутылку, снова наполнил свою стопку и нервным движением опрокинул в рот.
– Надеюсь, там, куда вы идете, лучше, чем здесь… и там друзей и соседей не убивают.
– А вы? – тихо спросил Юрий, но голос его сорвался.
Он хотел спросить: «Вы можете нам помочь? Повторить его решение?», но не смог. Вайсман же понял это по-своему.
– Нет, ребята. Это мой дом, мне уже деваться некуда… Я уж приму судьбу этого мира, какой бы она ни была… А он тоже мечтал о звездах…
Семен Викторович закупорил бутылку, убрал стопки, отпер дверь и вернулся за стол. Он попытался рассказать что-то о Мирославе, вспоминая былые деньки, но у него не получилось. Голос сорвался, и он замолчал. У Эли и Юрия тоже было весьма подавленное состояние. И из-за смерти Мирослава, и из-за крушения последних надежд на быстрое нахождение решения.
Да и кто еще мог бы ТАК решить здесь ту проблему, над которой лучшие теоретики Полигона безрезультатно бились уже около двух лет?
Они еще посидели, почтив память великого, но здесь совершенно безвестного ученого.
Прощание было тягостным. На Юрия и Элю давил двойной груз – смерть человека, которого они знали хоть и очень немного, но исключительно с хорошей стороны, а также крушение надежд на быстрое решение проблемы возврата домой.
У самой двери их остановил оклик Вайсмана:
– Там было два решения. И первое явно изначальное. Скажите мне: зачем вам звезды?
– А зачем еще жить, кроме как не для звезд? – ответил вопросом на вопрос Юрий.
– Правильный ответ! Правильный… – полушепотом сказал Семен Викторович.
Он закрыл лицо руками – по щекам текли слезы.
Интермедия:
Суета вокруг «рояля»
Юрий сидел за планшеткой и быстро набирал текст в своем разделе. Он его давно завел для того, чтобы складировать все свои сугубо личные заметки. То есть то, что для чужих глаз не предназначалось. Он, конечно, предупредил Николая, что будет так поступать и что потом, по возвращении домой, заберет файлы из этого раздела.
Раздел, кстати, был нужный. Особенно учитывая то, что американские планшетки оказались в пользовании для Юрия исключительно сложными. Не потому, что он в них не разбирался. Дело обстояло гораздо прозаичнее – автоматизм, наработанный за много лет работы на советских планшетках и настольных ЭВМ, настолько въелся, что перестроиться на амерскую клавиатуру и амерские настройки было тяжело. А он привык печатать вслепую и быстро.
За окном давно стемнело. Холодный дождь дубасил тяжелыми каплями в забранное массивной решеткой стекло. Свет, горевший в подсобке, которую они приспособили для жилья, делал темноту за окном вообще угольной. Только сверкавшие в свете лампы потеки на стекле напоминали о холодной реальности за окном.
Очередной «маячный» пуск только что закончился. Их производили в надежде на то, что на Полигоне таки сделают что-то типа «локатора линий вероятности». Хоть надежды на это было и мало – слишком велика должна быть чувствительность аппаратуры для такого «локатора», – но все равно Юрий их производил. Чисто из упрямства. На авось.
Закончился и пуск экспериментальный.
Юрий перевел взгляд с окна на экран планшетки и продолжил.
«Если такие вещи не записывать – коллеги порвут в клочья. Иметь возможность и не сделать – худшее преступление среди настолько любопытного люда, как ученые.
Ощущение «рояля в кустах», вокруг которого закручивались все события последних шести лет, здесь только усилилось.
Этот пресловутый «рояль» заставил сделать очень рискованный бросок на Марс, который чуть не закончился серьезной катастрофой. И только мужество и везение человека, оставшегося на Красной планете, свело к минимуму последствия той аварии.
Этот «рояль» заставил и самих американцев сделать титаническое усилие, в условиях кризиса, чтобы не только высадить свою экспедицию на Марсе, но и попытаться этот «рояль» присвоить. Иначе их поведение никак не объяснимо.
Или Владимир врет. Что весьма сомнительно. Мы его уже очень хорошо знаем. Он скорее уйдет от ответа, запутает собеседника. Скажет полуправду, но не скажет ничего из того, о чем давал подписку.
