Больше я не колебалась! Больше не слышала враждебного внутреннего голоса – он, видимо, плюнул на меня, махнул рукой, предоставив мне делать все, что заблагорассудится. И я сделала! За день купила билет на самолет на пятнадцатое августа. Предупредила вечером маму с Людкой, что решила уехать отдохнуть к морю. Мама сказала, что я сумасшедшая:
– Разве можно куда-то ехать в наше время?! Одни стихийные бедствия и пальба кругом!
Людка, в отличие от моей родительницы, одобрила сей поступок.
– Жаль, что я с тобой не смогу поехать! – разочарованно пропищала она в трубку, а я поблагодарила бога, что Людка свой отпуск уже отгуляла. Если бы она знала истинную причину моего отъезда, она бы, естественно, так не радовалась, а, как и мама, сказала бы, что я сумасшедшая.
На следующее утро я с небольшой дорожной сумкой уселась в такси и поехала в аэропорт.
Парадокс! В течение всего полета снова позади сидящий пассажир лягал мою бедную спину, но не из-за того, что я не подняла кресло, а потому что оно не поднималось вовсе, так как было неисправно.
Невероятно! Но впопыхах я бросила в свою сумочку «один из самых удачных романов Жорж Санд» (по мнению подавляющего большинства критиков) и как тогда, четырнадцать лет назад, в течение двух часов пыталась сосредоточиться на судьбе Консуэло, но снова так и не узнала, насколько удачно автору удалось ее описать, поскольку продвинуться дальше тридцатой страницы не получилось – сначала эти коленки в спине, а потом, спустя час, я готова была носом продырявить иллюминатор – все смотрела, что там, внизу, надеясь увидеть, как Варфоломей в честь моего приезда размахивает белой тряпкой. Но, естественно, ничего подобного не происходило, потому что никто не ждал моего приезда на Апшеронский полуостров.
Меня захлестывали эмоции: я то и дело представляла нашу с Варфиком встречу – мы будем идти по дикому пляжу, он – со стороны дома вдовицы, я – со стороны санатория. Теплый песок, словно бархат, ласкает наши ступни. Вот мы увидели друг друга, сорвались, побежали... Объятия, мы задыхаемся от счастья, поцелуи. Господи! Хорошо-то как! Благодать! От живости нашей с Варфиком встречи, произошедшей в моем воображении, я даже на кресле подпрыгнула – оно угрожающе скрипнуло, я замерла в неудобном положении и сидела так, пока не представила встречу с любимым в море.
Я почти доплыла до берега, уже ногой коснулась дна, прошла несколько шагов, как вдруг – тюлень! Он тянет меня за купальник ко дну, я упираюсь, зову на помощь, и в этот момент, откуда ни возьмись (из пучины морской), выныривает Варфик и спасает меня. Я ничего не могла с собой поделать – я снова подпрыгнула в кресле, и... О! Ужас! Мне кажется, что самолет вот-вот упадет сейчас в Каспийское море – канет в морской пучине, среди водорослей, песка, ракушек и тюленей. Но нет! Это всего лишь мое кресло! Спинка его отвалилась и с силой треснула по коленкам сзади сидящего пассажира. «Так ему и надо! Не будет ногами пинаться!» – придя в себя, со злорадством подумала я, еще не понимая, что весь оставшийся полет мне придется просидеть скрючившись, вцепившись мертвой хваткой в поручни.
Наконец этот ужасный полет был завершен, и я, поймав такси, попросила шофера отвезти меня в какую-нибудь более или менее приличную гостиницу.
– В самый хороший отвезу! В самый хороший гостиница! – с готовностью воскликнул темноволосый смуглый водитель в огромной кепке цвета увядшей сирени – эти чудные головные уборы тут и по сей день в моде! Поразительно!
Таксист принялся неистово сигналить.
– Вот шайтаны! – прогремел он и еще что-то сказал, но я его не поняла – он выругался, кажется. Мы стояли в центре города, а впереди толпился нескончаемый гурт баранов, один из которых встал, не желая двигаться ни вперед, ни назад, создавая тем самым пробку не только в своем стаде, но и среди автомобилистов, бибикавших на все лады – и так долго, что у меня разболелась голова.
Через сорок минут такси остановилось, а шофер, взяв с меня деньги, оживился и воскликнул:
– Это самый лучший гостиница! Будете вспоминать меня еще!
Я оказалась перед серым зданием с перекосившимися балконами, на некоторых из которых сидели настоящие смельчаки и попивали чай, рискуя грохнуться вниз, на проезжую часть, вместе с армудами, заварочными чайниками, столами и «застывшей» философской беседой, проистекавшей неторопливо и степенно.
Самая лучшая гостиница называлась «Восьмое чудо Апшерона». Представляю, каковы остальные семь!
Полная женщина неопределенного возраста (ей можно было дать и тридцать пять, и все шестьдесят) с апельсиновыми волосами, с насурьмленными бровями и ресницами, которую постояльцы называли Гюльнара-ханум и которая, по всей видимости, тут была и за администратора, и за портье, и за консьержку, и за горничную, и за владелицу одновременно, отвела меня в номер-люкс на третьем этаже с прекрасным видом на глухой дворик, посреди которого смердела помойка и исхудалые собаки вились возле нее, пытаясь найти хоть что-то, что могли бы переварить их желудки.
Я решила принять душ и отправиться, не медля ни минуты, на поиски Варфоломея. Душевой кабинки, как, впрочем, и туалета, в люксе «Восьмого чуда Апшерона» не предусматривалось – все удобства располагались в конце длинного коридора. Однако и в конце коридора мне так и не удалось освежиться из- за перебоев водоснабжения в самой лучшей гостинице. Но меня не могло остановить ничто – ни отсутствие воды, ни усталость, ни ноющая после двухчасового напряженного перелета спина. Я переоделась в тончайший брючный развевающийся, воздушный костюм из крепдешина и вылетела из гостиницы. Откуда только во мне столько прыти взялось?!
Определенного плана розыска ассирийского принца у меня не было, да и быть не могло, потому что выбор-то невелик: я знала всего два места, куда могла бы податься – к Нурову семейству и в тот самый одноэтажный приземистый белый домик с плоской крышей, где я провела волшебный месяц четырнадцать лет назад.
Первым делом я рванула к Раисе, Соммеру, Эльмире и Нуру. Всю дорогу, пока я ехала в такси, меня кидало то в жар, то в холод, а в голове крутилось все одно и то же: «Наверное, я зря приехала, наверняка они сменили квартиру за столько лет! А может, и дома-то их нет давным-давно, и двора с протянутыми по диагонали (от иберийского дуба к благородному каштану) бельевыми веревками? И гараж дяди Соммера снесли, в котором четырнадцать лет назад молодожены (Мира с Маратом) свили уютное гнездышко?» Когда такси притормозило на обочине, а водитель указательным пальцем ткнул в лобовое стекло, сказав: «Вот ваша улица», сердце мое остановилось и с минуту, наверное, не подавало никаких признаков жизни, а потом начало биться, биться, как дурная раненая птица, случайно залетевшая в стеклянную теплицу. Я дрожащими руками достала деньги, расплатилась с шофером и вылезла на улицу. Тело, будто не мое, будто
