– Так… скажи, наконец!
– Сознательно или нет, но ты… до сих пор пытаешься затащить меня в постель. Ведь я – единственная на всем курсе, с кем ты… так и не «сблизился».
Озвучив это, я смогла теперь поднять на него глаза, чтобы увидеть реакцию. И она была достаточно бурной. Только ни стыда, ни досады, что его разоблачили, я не заметила. Себастьян нервно хихикал! Мне на миг показалось, что он помешался.
– Не сблизился?.. Черт… ну да… ты же не… – бессвязно выпалил он. И еще что–то, себе под нос. Мне показалось, он сказал: «Не помнишь»… – Солнце, послушай, – он шагнул мне навстречу, но на полпути остановился, будто передумал. – Не бери в голову. Просто… Ты не права.
То, как он это сказал: «Солнце»… Меня аж в жар бросило. В сознании вспыхнули искры псевдо– воспоминаний, но я быстро привела себя в чувство, напомнив в очередной раз, что это – всего лишь сон и мое дурное воображение.
– Не права?.. В том, что у тебя спортивный интерес ко мне? К чему тогда эти все уловки?
– Милая, я давно уже не «спортсмен», поверь, это быстро надоедает.
Я замолчала. Вампир затянул халат, отыскал на стеллажах пачку сигарет и, закурив, тоже опустился в кресло.
– Ясно, о живописи можно на сегодня забыть. Раз уж мы перешли к реалиям… – он медленно выдохнул ароматный дым, глядя в пол, совершенно обескуражено. – Сессия – самое легкое испытание, из тех, что тебе предстоят в ближайшее время.
Мой взгляд метнулся в его сторону.
– Что ты имеешь в виду?..
– На Андрея завели дело. В ближайшие дни тебе нужно встретиться со следователем.
Обхватив себя руками, я вскочила из кресла, как ошпаренная, потирая плечи, прошлась по студии, словно машинально стараясь стереть с себя грязь.
– Я… не хотел тебе говорить до Нового года. Портить праздник…
– Праздник?.. – я горько усмехнулась. – Да какой, к черту, праздник, Себастьян. У меня нет ни дома, ни семьи, ни… – осеклась. Хотела сказать «будущего», но ведь это не так. Благодаря Себастьяну у меня действительно появилась надежда, что жизнь когда–нибудь наладится.
– Прости, я сегодня сильно умотался. Надо поспать… – вздохнул он, не глядя на меня, затушил бычок и поплелся в сторону кровати.
– Да. Конечно, – провожая его взглядом, я тоже вздохнула. – Приятных снов.
* * *
За завтраком кусок в горло не лез. Меня трясло от одной мысли, что все, произошедшее со мной, придется рассказать кому–то постороннему. А рассказать, значит пережить снова! Но я только начала жить настоящим, отпустила, забыла, перекрыла эту мерзость в сознании. «Стоп! А все ли? Что значит, «ВСЕ» рассказать?! И про клинику? И про Себастьяна?.. Даже речи нет. Что тогда? Как объяснить ментам, насколько гнусно это чудовище со мной поступило?..» Бросив почти нетронутую лазанью, я поспешила в гостиную.
– Олег Петрович!
Мужчина, стоя на небольшой лесенке, протирал пыль с книжного стеллажа. От моего взволнованного вопля он едва не свалился оттуда, удержавшись за шкаф.
– Что случилось?
– Извините… – стушевалась я, – просто посоветоваться хотела. У вас есть минутка?
– Ну, видишь, каким важным делом занят, – хмыкнул он, выставил ряд книг на место и спустился ко мне. – Чего там у тебя? Выкладывай, Елизавета.
– Я… насчет Андрея. Ну, вы, наверное, в курсе?.. Мне придется говорить со следователем.
– Хм… Вот как? – Олег почесал шершавый затылок, – Если честно, впервые слышу. Ну и?
– Себастьян сказал, на него завели дело…
– На кого?
– На Андрея, конечно же! – нахмурилась я на этого тормоза.
– А. Ну? И о чем ты хотела…
– Меня ведь будут расспрашивать, обо всем, – я сделала многозначительную паузу, и до него наконец дошло.
– Ага… – озадаченно запрокинул голову Олег, расхаживая по гостиной. – Ну, смотри: я думаю, если они копают в нужном направлении, то спрашивать будут только про него. Что за человек, как давно знаешь… какие с мамой были отношения, и так далее. До твоей личной жизни им дела никакого нет. Можешь сказать, что ушла из дома после… после того, как вы поссорились. Ушла к другу. Вот и все, – он развел руками.
– Поссорились?.. – эхом повторила я, а внутри все сжалось. «Олег–то не знает, как именно мы «поссорились». Стоит ли об этом кому–то еще говорить?.. У меня даже доказательств никаких нет. Я почти ничего не помню. Ладно. Достаточно того, что он мне угрожал. И точка. Хватит ковырять зажившие раны…»
* * *
До вечера я еще десять раз все обдумала, перебрала возможные вопросы, сама себе на них ответила… Голова гудела, и я прилегла отдохнуть. Постаралась отвлечься. Вспомнила о потерянном вдохновении. Написать портрет Себастьяна мне хотелось. Очень хотелось. И даже после того представления, что мы оба устроили в студии… «Оба хороши. Мне теперь хочется его написать, но из принципа не показывать. Для себя, только для успокоения собственной фантазии…» – я вдруг поняла, что образ, видимый мной на будущей картине – тот другой Себастьян. Учитель, идол, божественное, бестелесное… Светлое и ослепительное. Как в моем сне…
Услышав голос внизу, я замерла, улавливая интонацию и тембр… «Проснулся!» – удостоверилась я, и выскочила из комнаты прямо босяком, сбежала по лестнице. Себастьян сидел спиной ко мне, приглушенно говорил с Олегом. Не увидев, но, видимо, почувствовав меня, он резко замолчал, обернулся как–то воровато.
– Привет… – растерянно улыбнулась я, стыдясь, что помешала их беседе.
– Привет, – мрачно и неохотно согласился вампир.
Я обошла диваны, внимательно изучая его угрюмую мину.
– Что–то случилось?.. – не совладав с любопытством, спросила я.
Олег почему–то шумно вздохнул, глянул на Себастьяна и ушел из гостиной.
– Ничего, что могло бы быть тебе интересно, – отмахнулся вампир, сжимая в руке стакан, кажется, с виски.
Решив, что не стоит зря растрачивать время и нервы на расспросы, я перешла сразу к своему делу.
– Когда я могу поговорить со следователем?
Себастьян поднял брови.
– После праздников, я полагаю…
– А точнее?..
– Ты… хочешь, чтобы это случилось раньше? Я так тебя понимаю? – удивленно таращился он на меня.
Я уверенно кивнула.
– У меня в голове такой… бардак. И, чем быстрее я от всего этого избавлюсь, тем лучше.
Себастьян выглядел странно, да и вел себя так же. Поставив полупустой стакан на столик перед собой, он приложил ладони к губам и долго глядел в одну точку на ковре, усиленно что–то обдумывая. Судя по бледности лица, чувствовал он себя довольно хреново. Я лишь не понимала, физически или морально. А может, и то, и другое вместе. Окончательно потеряв суть происходящего, устав гадать, я опустилась с ним рядом на диван. Я почти чувствовала его хандру, и видеть его таким было невыносимо. Сердце сжималось. Я злилась на собственную беспомощность. Руки сами потянулись к вампиру, мягко легли ему на плечи. Даже сквозь толстовку ладони ощутили обжигающий холод. Пальцы машинально скользнули к шее, к обнаженной коже, чтобы убедиться, что мне не показалось… Мою руку стремительно перехватила и сжала его рука.
