— Давно.
— Ну, извини. Извини, пожалуйста. Вот, возьми. Это тебе. Не сердись, — Денис поспешно вытащил из кармана брюк небольшой брелок в виде мягкого матерчатого тигрёнка и протянул ей.
— Спасибо, — Мехрабан улыбнулась, с интересом разглядывая подарок.
Денис снова попытался её обнять, и она снова попыталась увернуться. Но на этот раз уже притворно, не всерьёз. Он схватил, наконец, её обеими руками за плечи, с силой прижал к решётке мостика и стал целовать в губы. Мехрабан не сопротивлялась и крепко сцепила свои тонкие пальцы с ярко накрашенными длинными ногтями на шее Дениса. Некоторое время они стояли так молча.
— Тебе понравился тигрёнок? — полушёпотом спросил, наконец, Денис.
— Да. Он похож на тебя.
— На меня? Почему?
— Ну, просто. У него мордочка улыбается. И у тебя тоже.
Денис хихикнул:
— Значит, я — тигрёнок? Смотри, загрызу!
— Ну, загрызи, загрызи, — игриво отозвалась она.
Денис снова присосался к её губам и затем грубовато, откровенно полез ей рукой под блузку. Но Мехрабан резко извернулась, шлёпнула его ладонью по руке и, отдёрнув голову назад, спросила:
— Тебе только это от меня надо? Да?
— Мне ты нужна. И я тебя люблю.
Он принялся тискать её вновь. Но девушка вдруг подалась назад, резко высвободилась, отвернулась и, перегнувшись через железные, с облупившейся краской перила, стала смотреть в тихо журчащую воду ручья. Её длинные чёрные и прямые волосы свисали по бокам головы вниз, совершенно скрывая лицо.
Денис моргнул несколько раз своими зеленоватыми глазами, провёл ладонью по коротким русым волосам и вновь приблизился к ней вплотную. Положил ладонь на плечо. Она не шевельнулась. Её смуглые загорелые плечи были открыты — лишь узкие прозрачные бретельки поддерживали лёгкую обтягивающую блузку.
— Ты чего? — спросил он.
— Ничего, — Мехрабан нервно дёрнула плечом.
— Я же вижу, что «чего».
— Ничего, — повторила она упрямо.
Минуты две они молчали. Денис осторожно поглаживал ладонью её плечо. Мехрабан никак не реагировала. Только перегнулась через перила ещё сильнее и свесила голову вниз.
— Достало всё, — выдохнула она, наконец.
— Что — всё?
— Всё!
— И я тоже?
— Ты — нет.
— Дома что-то случилось?
Девушка умолкла вновь, упрямо смотря в воду. В начавших сгущаться сумерках тонкой, противно саднящей трелью зазвенел первый комар. Денис брезгливо отмахнулся от него рукой.
— Брат троюродный достал. Так достал — просто кошмар! — заговорила она первой и покачала головой. — Приехал сюда к тёте неделю назад. И с тех пор за мной всё время следит, ты прикинь. Понты свои дешёвые кидает: туда нельзя — сюда нельзя. Типа сам весь из себя такой правильный. Задолбал!
— А чего ему надо? — живо отозвался Денис и тут же обругал себя за дурацкий вопрос.
— Да всё ему надо: куда пошла? Зачем пошла? Во сколько вернёшься? Всё надо знать. Вчера вечером к подруге ходила. Сказала, к девяти домой вернусь. На пятнадцать минут опоздала — он такой кипеш поднял: ты где была — туда-сюда! Я говорю ему — так и так, в гостях была. Подумаешь, опоздала немного. А он быкует: ты, типа, почему так поздно домой приходишь? Вообще, как ты себя ведёшь? А я как хочу себя, так и веду! У него забыла спросить.
— Да, тяжело, конечно, с такими родственниками, — Денис поспешно поддакнул и положил ей руку на другое плечо.
— Отвечаю, тяжело! Если бы сам ещё такой правильный был, как от других требует. Два дня назад пропал куда-то до поздней ночи. Уже все волновались, искать его хотели. Чёрт знает, когда вернулся — а нам говорит, что у друга на дне рожденья был. Но я отвечаю: они в сауну ходили. Потому что у него от одежды женскими духами пахло, а на воротнике рубашки след от помады остался.
— Почему ты думаешь, что в сауну? Может, он так?
— Да кому он нужен — урод с поломанными ушами! Бычара, борцуха тупой, — Мехрабан раздражённо дёрнула плечами. — Я ему говорю, если ты за мной так следишь, то сам тоже будь таким же правильным. Так же не бывает: мне говоришь одно, а сам делаешь другое. А он мне отвечает: ну я же, типа, мужчина. Мне, типа, можно.
— Да ладно. Не бери в голову, — Денис придвинулся к девушке и поцеловал её в мочку уха.
Она приподняла голову, высвобождая тонкую красивую шею. Он обнял её за талию, мягко прижался лицом к волосам, и так они стояли долго — неподвижные и молчаливые.
Вдруг Мехрабан обернулась и, отступив на шаг, пристально посмотрела Денису в лицо.
— Ты помнишь, о чём мы с тобой говорили в прошлый раз?
Денис едва заметно вздохнул и упёрся взглядом в перила моста.
— О чём именно? — пробурчал он нехотя.
Вопрос выглядел глупым.
— Мозги мне не делай! — Мехрабан с раздражением дёрнула головой. — Я тебе спрашиваю: ты придёшь поговорить с моими родителями или нет?
Она смотрела на Дениса пристально, немигающим взглядом тёмно-карих глаз. Ноздри крупного, с горбинкой, носа раздувались взволнованно.
— Ты поговоришь с ними?
Денис медленно, с мученическим выражением в глазах, поднял голову:
— Понимаешь, сейчас рано пока. Просто я сам ещё не до конца готов к этому. Пойми, ведь очень серьёзный разговор будет.
— Конечно серьёзный. Ведь ты сам сколько раз мне говорил, что любишь, что хочешь, чтобы мы были вместе. И тоже серьёзно всё говорил. Почему же теперь ты не хочешь поехать к моим родителям? Что, все твои слова — обман?
— Ну что ты говоришь!? — Денис с деланным возмущением возвысил голос. — Разве я тебя когда- нибудь обманывал?
Она смутилась:
— Ну да, не обманывал. Поэтому я тебе и верю.
— Ну, ты же сама понимаешь, ты же сама знаешь, что они ответят.
— Да ты приди к ним хотя бы! Сам приди! Скажи, всё как есть! Я тоже с родителями разговаривать буду. Куда они, в конце концов, денутся — согласятся рано или поздно, — Мехрабан смотрела на него почти умоляюще.
Её щёки заалели ярко, а руки прикоснулись к его рукам и медленно поползли вверх, оставляя на коже Дениса ощущение мягкой истомы. Она обняла его за плечи, приблизила лицо и, глядя своими глубокими глазами пристально, неотрывно, произнесла тихо, но внятно:
— Поговори с ними. Пожалуйста.
Денис смотрел ей в глаза недолго.
— Поговори, — ещё раз произнесла Мехрабан.
Не выдержав взгляда, он отвернул лицо в сторону, скользнул беспомощными глазами по кустам, по ветвям деревьев. В этот миг ему хотелось провалиться на месте.
— Блин, ну ведь это всё равно ничего не даст. Они не согласятся. Ты же сама говорила: за человека другой нации тебя не отдадут, — забормотал Денис сбивчиво.
Ватный язык ворочался с трудом, исторгая бесчестные, лживые слова. Во рту словно налипла густая вязкая каша.
