лежало у его ног.
– Что ты пожелала?
– Знать все ваши секреты, – повторила она, и хотя это было не совсем правдой, его разъяренное лицо и страх, обуявший ее, не позволили договорить до конца.
Кроме того, она не собиралась открывать свои тайны. Во всяком случае, не так скоро.
– Как можно желать чего-то подобного? Да на то, чтобы открыть все секреты мужчины, может уйти целая жизнь.
Целая жизнь?!
– О Господи, – прошептала она, – об этом я не подумала.
– Очевидно, нет, – парировал граф, приглаживая волосы и начиная метаться по комнате.
Гермиона едва успела отскочить, боясь, что он наступит ей на ногу.
– Скажу в свою защиту только то, что хотела узнать самые важные.
– А именно?
– Ну… я думала узнать, кто вы… вернее, чем занимаетесь, и… – Ее щеки снова загорелись. Язык заплетался от смущения. – Быть с вами… в вашей…
– Если и впредь собираетесь загадывать желания, черт возьми, вам лучше научиться их выговаривать. Мы забавлялись постельными играми.
– Да, что-то в этом роде… – покорно согласилась Гермиона, хотя его слова больно ее укололи. Игры? Какая наглость! Если он прав, это проклятое кольцо никогда не снимется с ее руки! – Я думала, что на этом все закончится, но кольцо по-прежнему у меня на пальце! – Она протянула руку, но вовремя вспомнила, что граф ее не видит.
Он продолжал мерить шагами комнату. Гермиона на всякий случай отгородилась стулом.
– Не понимаю, что привело вас в такое состояние, – робко заметила она.
Рокхерст развернулся и ткнул пальцем в ее сторону:
– Ты пожелала вторгнуться в мою жизнь. Без моего позволения.
– Но совсем недавно вы не возражали, – вспылила она, – против того, чтобы я вторглась в вашу постель! – Она пыталась сдержаться, но ее уже несло. – И если вы взглянете на ситуацию с моей точки зрения, поймете, что сами во всем виноваты…
– Если все дело в чертовых туфельках…
– Какие там туфельки…
– Я куплю тебе всю лавку, – пообещал он, размахивая руками.
Гермиона осторожно обошла его и собрала платье и туфли.
– Наверное, мне лучше уйти, – пробормотала она и сделала очередную ошибку, задев его локтем.
– О нет! – прошипел он, схватив ее. – Никуда ты не пойдешь, во всяком случае, до рассвета. Пока я не узнаю всех твоих секретов, моя маленькая госпожа теней.
Все ее секреты? Так не пойдет. Иначе он узнает, кто она такая, а этого Гермиона не вынесет. Видеть его разочарованное лицо? Никогда больше не быть его Тенью? Его плутовкой? Остаться всего лишь Гермионой Марлоу, да еще одной из этих Марлоу?
Нет. Она ничего не откроет. Только не сейчас.
Поэтому Гермиона постаралась освободиться, но граф ее не пускал.
Мало того, подтащил к стулу, уселся и усадил себе на колени. Прижал к груди… где ей придется провести остаток ночи, глядя на его губы… и представляя, как эти губы способны ласкать женщину.
А когда взойдет солнце… нетрудно угадать его реакцию.
«Леди Гермиона Марлоу? Прошу прощения зато, что погубил вас. Простите ли вы меня когда-нибудь? Возможно, окажете мне честь, став моей женой?»
Да, легче уж представить, что из нее выйдет настоящий ученый!
Кусая губы, Гермиона пыталась придумать способ сбежать от графа. Если бы он только заснул…
Она украдкой взглянула на него и увидела, что он мрачно смотрит в огонь, не проявляя ни малейших признаков сонливости.
Если бы только она могла ускользнуть и украсть ключ из кармана его фрака…
Гермиона осмотрелась, но не увидела, куда упал отброшенный им фрак. Совсем недавно…
Он целовал ее так безжалостно… изводил ласками, пока она…
Лицо Гермионы запылало. Господи, она пыталась сосредоточиться на способе побега, а вместо этого мечтает о ласках графа. Но как же трудно думать о чем-то, когда он прижимает ее к своей мускулистой груди, когда она сидит у него на коленях, а его твердая…
Она задрожала.
– Замерзла? – спросил Рокхерст.
– Нет.
