Он провел по ее руке, и пальцы застыли на кольце Милтона. Игриво потянули, но кольцо по-прежнему сидело плотно.
– Очевидно, ты не слишком усердно пытался рассказать мне все свои секреты, – подшутила Гермиона.
– Предпочту показать, – объявил он, целуя ее.
И, верный слову, показал ей. Снова. А потом еще раз.
Наконец оба заснули сном любви, измученные, счастливые, исполненные блаженства, в своем крохотном безопасном мире.
Часа через три Гермиона стояла на углу улицы, почти рядом с гостиницей, и гадала, как, черт возьми, нанять кеб, если она по-прежнему невидима.
Чистая удача, что она смогла выскользнуть из объятий Рокхерста, натянуть платье и в последний предрассветный час улизнуть из гостиницы. Но нужно было еще добраться домой!
Плохо уже и то, что она солгала матери, сказав, что едет в оперу с Индией и что Доркас нет нужды дожидаться ее приезда. Но теперь просто необходимо оказаться дома до того, как проснется бдительная горничная.
– Где ты была? – раздался чей-то голос у нее за плечом.
Гермиона едва не выпрыгнула из кожи. Развернувшись, она обнаружила Куинс, вид у которой, прямо скажем, был не слишком довольный. Да и стояла она вызывающе подбоченившись. Но хорошо, что Куинс способна ее видеть. Может, Гермиона сумеет уговорить эту «фею-крестную» помочь добраться домой?
Но сурово нахмуренные брови Куинс не оставляли надежды на благоприятный исход. Скорее всего ей попросту хотелось задушить собеседницу.
Жаль… ведь сама Гермиона была на седьмом небе. Она никогда не думала, не предполагала, что мужчина способен…
Гермиона затрепетала, вспомнив минуты, проведенные в постели с Рокхерстом. Его поцелуи, прикосновения, ласки…
Она радостно вздохнула, услышав в ответ раздраженное фырканье. Куинс крепко взяла ее за локоть и повела ближе к мостовой. Странно, что Лондон никогда не спит, да и кто захочет спать, когда можно провести ночь наедине с любимым?!
– Слышали, что я сказала? – процедила Куинс – О небо, девушка, перестань считать ворон и вникни в то, что я пытаюсь объяснить. Тебе грозит страшная опасность!
– Опасность? – Гермиона покачала головой. – Не понимаю…
Но она понимала. Опасность забыть обо всем на свете и проводить каждую ночь в объятиях графа. И в его постели.
Куинс остановила наемный экипаж. Сонный кучер вовсе не желал никуда ехать и спешил домой, в теплую постель. Но не смог отказаться от блестящей серебряной монетки, предложенной Куинс.
Та втолкнула Гермиону в экипаж и дала кучеру адрес.
– Маленькая дурочка, знаешь, в какой ты опасности – прошипела она, едва экипаж отъехал от обочины. – Все намного хуже, чем я боялась с самого начала.
– От него мне опасность не грозит, – заверила Гермиона, гладя Куинс по руке. Эта особа все принимает чересчур близко к сердцу. Граф никогда не причинит ей зла. – Только потому, что он Паратус…
– Ш-ш-ш, – остерегла Куинс. – Не говори подобных вещей вслух. Ты понятия не имеешь, кто он.
– Имею, – настаивала Гермиона. – Я читала книгу, которую дал мне мистер Крикс. И все знаю о графе. И, кроме того, думаю, он меня любит.
– Любит? Тебя?! – Куинс возвела глаза к небу. Совсем как матушка, когда Гриффин проигрывал слишком много и залезал в долги. – Паратус не способен любить, – объявила она яростным шепотом.
Однако Гермиона упрямо покачала головой:
– Он любит меня.
– Неужели? – издевательски осведомилась Куинс. – Почему же ты так и не назвала ему свое имя?
– Какое это имеет значение? – отмахнулась Гермиона, глядя в окно на ярко розовый рассвет. Что там говаривал отец? Красный рассвет – жди шторма.
«Но к сегодняшнему утру это не относится», – сказала она себе.
– Почему не сказала ему, кто ты? – упорствовала Куинс. – Почему потерявший голову возлюбленный не отвез тебя домой сам?
– На это весьма сложно ответить, – призналась Гермиона. – Вряд ли я могу ему сказать, кто я. Тогда он посчитает своей обязанностью…
Куинс изогнула бровь, словно подначивая ее договорить.
– …сделать предложение.
Гермиона заерзала на сиденье, неловко опустив голову под жаром проницательного взгляда Куинс. Конечно, он поступит, как полагается благородному человеку.
А если нет?!
– Вот и я так считаю, – прошептала Куинс, словно Гермиона произнесла последние слова вслух.
– Мне все равно, сделает он предложение или нет. Я хочу быть с ним. Прошлой ночью я спасла ему жизнь.
