Трифонов кинул, настороженно глядя на Севрюка.
– А пещеры, они обширные, а своды у них тонкие, да, Никита?
Тот кивнул. Дивер тоже кивнул, лицо его утрачивало столь несвойственное бывшему военному выражение отчаяния, глаза снова заблестели.
Остальные хмуро наблюдали. Белоспицын тер бледные щеки – отморозил. Термометр сегодня упал почти на пять градусов ниже нуля, неслыханная погода для сентября.
– Мы же сами хотели пойти в пещеры! – провозгласил Михаил Севрюк, поворачиваясь к соратникам. – Провал все сделал для нас! Он доставил ВСЮ взрывчатку до места назначения.
Они смотрели тоскливо. Даже новообретенный сангвиник Мартиков – и тот приуныл.
– А детонаторы? – спросил Мельников.
– Дойти, найти и активировать, – отрезал Севрюк.
– В пещеры? – уточнил Степан. – А ты знаешь, где теперь твоя взрывчатка?
– Я знаю! – сказал Никита.
– Да ты-то откуда знаешь? – спросил устало Владислав.
– Я там был, – ответил Трифонов, – только это был не я.
– О! – отозвался Степан. – Вундеркинд! Откуда ты на нашу голову?
Дивер глядел ожидающе. Щеки бывшего солдата и колдуна заливал нездоровый румянец, глаза горели. Действовать, действовать – только это спасет в мире, в городе, где все замирает, умирает и останавливается!
– Нет, – качнул головой Владислав, – я не пойду.
– И я, – сказал вдруг Мельников, – я не для того от тварюги зеркальной столько бегал, чтобы внизу меня что-нибудь похуже сожрало!
– Я с Владом! – сказал Белоспицын. – Ненавижу пещеры.
– Согласен, – произнес Павел Константинович, – у меня уже есть два дня рождения. К чему ж переться на верную смерть.
Дивер скрипнул зубами, глянул уничижающе, поднял глаза на Приходских:
– Ну, а ты, Степан? Ты же сталкер!
Тот замялся, подошел к провалу, наклонился, глядя на бешено несущуюся воду. Поток выглядел гнусно, куда там Мелочевке в разгар рабочего сезона.
– Видишь ли, Михаил, – вымолвил, наконец, Приходских, – вот именно потому, что я сталкер, я бы и не пошел в пещеры. Я, как ты помнишь, еще в июле туда перестал ходить. Опасно, посуди сам, туда ушли все чумные – и хоть один назад возвратился? Там «сааб» гнездовался, и эти, – он кивнул на Стрыя, – тоже там собирались. И ведь ладно пещеры... но там ведь еще и ОНИ.
– Тролли, – шепнул Никита.
– Да, тролли...
– Да нет никаких троллей! – крикнул, надсаживаясь, Дивер. – Нету их! Сказки одни, бред!!! – и замолк, когда эхо от его крика загуляло по черному колодцу. Неубедительный вышел крик, вопль малого капризного ребенка, который думает, что одним своим желанием можно преодолеть законы мироздания.
– Стрый? – резко спросил Дивер.
– Я пойду, – неожиданно сказал тот, – и Евлампий тоже пойдет. И Трифонов. Да, Никита?
Маленький оракул кивнул, слабо улыбнулся.
– Черт с вами! – крикнул Севрюк остальным. Ветер трепал их зимнюю одежду, кидал горсти снега в лица. – Мы сами дойдем и подорвем все тут к такой-то матери!
– Дивер... – тихо сказал Влад.
– А ты, гляди, не обделайся! – заорал Михаил. – Пошли, Стрый!
– Дивер, куда и с кем ты собрался? – молвил Мельников. – С одним напарником, сумасшедшим слепцом и ребенком – в роли проводника? Туда, к НИМ?
Севрюк выругался, схватил Никиту за руку и пошел прочь, волоча его за собой. Стрый постоял немного, потом неуверенно потащился следом.
– Что это с Дивером? Как пацан сопливый завелся... – сказал Степан.
– Может, на него вуаль действует? – Влад хмуро глянул на кружащиеся снегом сумрачные небеса.
– Никита же сказал, нет никакой вуали. Это все те, подземные, – и тепло тянут, и людей мутят.
– Севрюк ведь и вправду пойдет. Я его давно знаю, отступать не привык. Сгинет там?
– Сгинет, – со вздохом кивнул Приходских.
– А что будем делать мы? – И Владислав повернулся к оставшимся.
Они смотрели на него. Смотрели, словно ждали ответа.
Но что мог ответить Владислав Сергеев, который на самом деле никогда не верил в чертовщину?
8
