А что? Это плохо? Да ему с такой внешностью только лучше будет, если он отойдет в мир иной! И всему городу, кстати, тоже. Город отражает своих жителей – грязный, захламленный, местная речка – просто помои! И меня угораздило здесь родиться. В этой дыре!
Я не говорил, что вполне мог родиться в Москве, нет? Ну да, не говорил. Это все родственники виноваты (ну как, как, скажите мне, у таких бездарностей мог появиться я, а?), захотелось им в глубинку, подальше от цивилизации. Ну и получили теперь – сидим без воды, без газа (хотя нам-то наплевать), созерцаем алкашню у подъезда.
Ты слышал, мой дневник, что случилось в одном баре на Верхнемоложской? Нет? Там кто-то вылил дизентерийный экстракт в бочонок с пивом. Дорогим, кстати. Откуда взяли экстракт? Да из местной же больницы.
Трое скончались на месте (химикат был ядреным), еще двадцать два устроили битву в дверях туалета, причем в процессе бойни пятерым сломали ребра. Те же, кто прорвался... Это было дурнопахнуще...
Хороший способ отказаться от спиртного, вы не находите? Ха!
Но самое главное – ты знаешь, чем это все закончилось? Этот замечательный сортир стал одной из достопримечательностей нашего не менее замечательного города! Весь следующий день у дверей бара толпился народ с бараньими лицами, заглядывающий в бар. Нашли, что смотреть. Впрочем, по людям и развлечение.
В нашем районе полно собак. Откуда они взялись, облезлые дворняги, ведь раньше их не было? Они ненавидят всех и каждого. На меня уже пробовали напасть, когда я вчера шел за водой.
Облезлая стая – голов в десять – обреталась неподалеку у помойки. Возились там над чем-то, дрались и лаяли визгливыми голосами, нехорошо косились на всех проходящих, благо их было предостаточно. Отстоял я у колонки почти два часа, устал кошмарно и с полными ведрами пошлепал домой.
На обратном пути они меня и заловили. Не знаю, чем я им приглянулся, может быть – потому, что смотрелся слабее большинства из прохожих, или они чувствовали, что я чем-то отличаюсь от остальных. Не знаю. Вожак этой стаи, здоровенный пес с рыжими подпалинами и кудлатой мордой, с одним, но явно ястребиным глазом (иначе как он меня приметил среди стольких людей?). Эта зверюга засекла меня с другой стороны улицы и рванулась наперерез, оглашая район срывающимся лаем. А за ним устремились его блохастые подданные. Гам поднялся – до небес. Народ шарахнулся в стороны с пути одичавших собак.
Нет, меня даже не покусали, что, в общем-то, странно, но и того, что они сделали, хватило, чтобы стать мотивом для моего сегодняшнего поступка.
Псы обступили меня со всех сторон, стали кидаться в ноги, клацать челюстями и брызгать слюной. Они пытались испугать меня, вывести из равновесия, и им это удалось. В очередной раз я отшатнулся и не удержался на ногах и упал, два моих ведра упали вместе со мной, расплескав воду, за которой я стоял битых два часа. А псы мигом прекратили лай и встали кружком, и их клыкастые морды сардонически ухмылялись. Как разумные. А пуще всех лыбился кудлатый вожак. В тот момент мне показалось... не скажу, что так и есть на самом деле, – но мне показалось, что этот пес хотел, чтобы я упал.
Хотел, чтобы я разлил воду.
Мелкая такая пакость. Трудно в это поверить. Но эта ухмылка... Потом животные повернулись и оставили меня в покое. А люди, собратья мои по виду, все это время обходили кружок собак, испуганно косясь на меня, как на чумного!
Вот так. Не знаю, кого я ненавидел больше – тупых животных или разумных людей. Хотя разумные люди уже месяц как ведут себя все более дико. Я вернулся назад и отстоял еще два часа, потом что сразу к колонке меня, естественно, не пустили.
Так вот что я сделал сегодня. Не знаю, стоит ли об этом писать, но я все же надеюсь, что эти записи никто не найдет, и потому обрисую ситуацию.
Всю ночь я думал об этой псине. Вспоминал глумливую ухмылку, острые белые клыки с капельками слюны, круглый издевательский глаз в обрамлении рыжих жестких завитков. Она надо мной издевалась. Ведь так?
Следующим утром я ее подловил. Подождал, пока рядом не окажется свиты. Собака рылась в помойке и, судя по всему, ничего не замечала. А я просто поднял с земли острый осколок кирпича и швырнул его в эту скотину. Со всей силы.
В голову.
И попал, куда целил. Оказывается, звук от попадания в живую плоть такой глухой. Пса шатнуло, и на стенке мусорного контейнера веером разбрызгалась кровь. Вожак местных собачьих стай повернулся ко мне, скаля клыки, и даже сделал шаг в мою сторону, но тут я швырнул второй обломок и снова попал прямо в морду. В зубы, большие белые зубы, и их стало меньше, а кровищи на этот раз было куда больше. Пес взвыл и уставился на меня единственным глазом – с откровенным страхом. Хвост его, доселе вытянутый как палка – горизонтально, неудержимо стал проявлять тенденцию к поджиманию. Животное попятилось, неотрывно глядя на меня. Я снова кинул камень – на этот раз не осколок, почти целый кирпич. Он врезался в собаку с хрустом, и на этот раз она завизжала, повернулась и бросилась бежать. Но я не собирался давать ей уйти. Ведь этот пес издевался надо мной, не так ли?
Визжа, как свинья, которую режут на бойне, вожак несся через двор, а я бежал за ним, подбирал с земли камни, ржавые железки и швырял в свою жертву.
Думаю, со стороны это выглядело весьма дико. Может быть, найдись этому действу зрители, они бы сказали, что я ненормальный. Но мне плевать. Весь город ненормален, весь мир ненормален.
Метким броском я сломал псу лапу, и он упал. Тут же вскочил и попробовал уйти на трех, но скорость была уже не та. Следующим ударом я перебил ему заднюю – и он окончательно потерял мобильность. Вожак лежал на земле, извивался как потолстевший рыжий уж, кудлатая морда окрасилась кровью, лапы судорожно дергались. Карий глаз безумно вращался в орбите.
Я остановился возле него и поднял с земли ржавую погнутую арматуру. Посмотрел на бьющееся на земле животное. Кровь пятнала землю, впитывалась.
– Значит, разлил мне воду? – спросил я, и против воли на мое лицо стала выползать какая-то жуткая, кривая усмешка. – Значит, хотел поиздеваться? Ну, а теперь тебе весело?! – крикнул я и приложил пса арматурой, и у того в боку что-то отчетливо хрустнуло. – ВЕСЕЛО!? – И я ударил еще раз, и еще.
