– Каюсь, виноват, – сказал Мэт. – Я мог бы отправить своих парней обследовать подвал, а сам стоял бы с тобой в обнимку, но этому надо положить конец. Констебль Аткинс, останьтесь, пожалуйста, с мисс Беннинг.
Констебль Аткинс подошел ко мне, а Мэт открыл дверь, нагнулся, заглядывая внутрь, и зажег свет. Выкрикивая предупреждения, он стал спускаться по ступеням. За ним двинулись второй констебль и сержант. Мы с Аткинсом остались на месте, прислушиваясь к тому, как три человека ходят в подвале. Через несколько минут в дверном проеме показался Мэт, вошел в кухню и поманил меня к себе. Когда мы оказались в соседней комнате, он повернулся ко мне лицом. Раньше я не видела его таким.
– Клара, – произнес он, – в твоем подвале никого нет.
15
– Мы везде проверили, – продолжил Мэт. – Да там и негде прятаться.
Я не сводила с него глаз. Я была уверена. Я слышала, как некто ходил по подвалу.
– Должно быть, он как-то выбрался из дома. Возможно, через окно, – рассуждал Мэт. – Скорее всего, именно его шаги я и слышал там, в переулке.
Я покачала головой.
– Он был в подвале, – сказав это, я поняла, насколько упрямой кажусь.
– Хочешь, чтобы ребята осмотрели дом? Проверили окна? Поискали следы взлома?
Я кивнула, и трое полицейских начали обыскивать мой дом. Я несколько минут выждала и не выдержала: прошла через кухню и распахнула дверь в подвал.
– Минуточку! – У меня за спиной стоял Мэт.
Я спустилась по ступенькам и стояла, оглядываясь, как будто могла заметить то, чего не заметили трое полицейских и заместитель начальника полиции.
Стены в подвале были каменные, местами сырые – недалеко протекал ручей, но в основном сухие, с потрескавшейся штукатуркой. На полу возвышалась груда пластмассовых ящиков, за ними виднелся старый встроенный шкаф, который я использую для хранения инструментов, на стене – полки с ветеринарными принадлежностями. Еще здесь был холодильник. Прятаться негде. И выхода нет. За исключением…
В низком потолке подвала был люк. В давние времена, когда еще не было центрального отопления, его использовали для того, чтобы сгружать уголь прямо с улицы. С одной стороны он держался на петлях, еще с двух, противоположных, – на дверных засовах, а с четвертой запирался на висячий замок. Над люком, на улице, стоял большой и тяжелый цветочный горшок. Я подошла и крепко ухватилась за один из старых железных засовов.
– Мы проверяли, – начал было Мэт, когда я стала изо всех сил тянуть, но засов заржавел и не поддавался.
Мэт, нагнувшись, чтобы не задеть низкий потолок, подошел и отстранил меня. Схватил засов сам и несколько раз попытался рывком открыть. Потом проверил второй засов и навесной замок. Люк не поддавался.
– Вероятно, это была крыса, – сказал он. – Скорее всего, водяная. В поселке они не редкость.
– Похоже, – согласилась я, хотя была уверена, что крыса не способна издавать звуки, которые я слышала.
– Пошли, – бросил Мэт.
Мы поднялись по ступенькам.
Полицейские были в доме еще минут десять, но, не найдя следов взлома, уехали, пообещав прислать завтра специалиста – поискать отпечатки пальцев. Они были предельно вежливы – подозреваю, из-за присутствия Мэта. Однако я была уверена: мне никто не поверил. Мэт мог лишь подтвердить, что слышал мои крики и звуки, которые могли оказаться – а могли и не оказаться – шагами бегущего человека. Никаких следов незваных гостей – только мои голословные утверждения. Даже змея исчезла.
Я попрощалась с Мэтом, заперла все двери, проверила окна, накормила совят. Раненый совенок выглядел неплохо. Надо обработать ранку антисептиком, он заснет, и все забудется. Я поднялась в спальню, нашла старую толстую фланелевую пижаму и легла в постель.
Сон не шел. В конце концов я окунулась в тревожное полузабытье, полное кошмаров. На рассвете я увидела не раз повторявшийся сон, которого боялась больше всего на свете.
Я в зале с зеркалами. Куда ни повернись – всюду мое отражение. В течение сна отражения все сильнее искажались. Шрамы были уже не только на лице, но и по всему телу. Этой ночью сон был еще страшнее, чем обычно. Каждое зеркало было задрапировано зеленым шелком. Я бежала по залу, в отчаянии ища выход, а какая-то сила сбрасывала шелк с зеркал как раз в тот момент, когда я к ним приближалась. Зеркала начинали падать – все, к которым я прикасалась, падали на землю, разлетаясь на мелкие кусочки. Вот я уже больше не в зале с зеркалами. Я в своей кухне. Дорогу мне преграждает завеса из зеленого шелка, и кто-то, запертый в подвале, изо всех сил барабанит в дверь.
Засов трясется, а дерево вокруг места крепления начинает трескаться. Я должна выбраться из дома, но не в силах пошевелиться. Лежу на полу и отчаянно пытаюсь подползти к двери черного хода, но я беспомощна, как бывает только во сне.
Проснулась я вся в холодном поту и поняла, что стук в дверь мне не приснился. Кто-то колотил в дверь черного хода. Я сползла с кровати, стянула пижаму и надела спортивный костюм. Я нисколько не сомневалась, что мой утренний гость – Мэт Хоар, питающий надежду застать меня в очередной раз в чем-то пикантном, чтобы рассказать в баре новую байку. «Жалкая корова», – станут говорить за кружечкой пива, как будто всякий, имеющий глаза…
Я выглянула в окно, но Мэта не было видно за навесом крыльца. Я сошла вниз, решительно настроенная не впускать его в дом.
– Вы, свора! Ради Бога, заткнитесь! – крикнула я совятам. Повернула ключ и на несколько сантиметров приоткрыла дверь. У двери стояла Салли.
– Завтрак в постель, – прощебетала она.
Я промолчала. Однако рассматривала поднос в ее руках. И почуяла исходящий от пего аромат.
– Я хотела убедиться, что у тебя все в порядке, – сказала она. – И мне страшно хочется узнать, что случилось минувшей ночью.
Я хранила молчание.
– Если уж в три часа ночи к дому прибывают две полицейские машины, не может такого быть, чтобы наутро об этом не говорила половина поселка. Просто только я набралась наглости зайти расспросить. И я лучше всех делаю бутерброды с беконом.
Вот чем пахнет! Беконом. И кофе.
– Я собралась на пробежку, – привычно отмахнулась я.
– Ты опоздала на три часа, – ответила она.
Я повернулась к часам в кухне. Почти девять утра.
– И, по правде говоря, не похоже, что тебе сейчас хочется носиться по окрестностям.
Салли была права, и я вернулась в комнату. Салли я не приглашала, но она почему-то решила, что может последовать за мной.
– Мне нужно одеться, – сказала я. – И я тороплюсь на работу.
– Тебе нужно перекусить. Сядь и поешь.
Я поняла, что Салли, по-видимому, мастерски справляется с капризными пациентами и мне не победить в этом споре. Кроме того, я умирала с голоду. Что случится, если один раз в жизни я опоздаю на работу?
Салли налила кофе в две чашки и подвинула ко мне белый сдобный хлеб со щедрой мясной прослойкой. Я уже много лет не покупала белый хлеб и очень редко ела красное мясо. Я и представить не могла, какими вкусными могут быть бутерброды с беконом.
– Спасибо, – немного смутившись, поблагодарила я, когда оторвалась от еды.
– На здоровье, – ответила Салли. – Ну, давай. Расскажи. Нашли какую-нибудь из этих скользких извивающихся тварей? А очаровашка Мэт и правда оказался храбрым и искусным?
– Извивающаяся тварь была только одна, – произнесла я, решив не реагировать на последний вопрос. – Змеи совсем не скользкие. Их гладкая чешуйчатая кожа напоминает шелк.
Зачем я это сказала? Меньше всего мне хотелось бы обсуждать свойства шелка.
