– Ошибаешься. Вулкан Лайм совершенно реален. Я поведаю тебе легенду.
Он откинулся на спинку скамейки – к огромному моему облегчению, но тут я поняла, что его левая рука покоится на деревянной перекладине всего в сантиметре от моего плеча.
– Когда мне было лет четырнадцать, я как-то слонялся по подлеску и вдруг заметил дымок, идущий из кустов. Моей первой мыслью было: кто-то выбросил окурок. Я подошел ближе, чтобы проверить, но обнаружил, что дымок идет совсем не из кустов, а выходит из расселины в скале, всего сантиметров пятнадцать в ширину и настолько глубокой, что дна я не видел.
– Дымок, идущий из горы? – Помимо воли эта басня увлекла меня. – Разве такое возможно?
– Спонтанное возгорание горючих сланцев в глубинных слоях.
– Простите, не поняла.
– В Дорсете под землей полно нефти. Равно как и в Хэмпшире. Впрочем, это относится и ко всему южному побережью Англии. Конечно, эти запасы не сравнить с залежами в Северном море, по все же они довольно внушительные.
– Правда? Я думала, что для нефтяных месторождений необходимы особые географические условия.
– Совсем нет. Достаточно богатых органических отложений, например сланца. Если залежи находятся довольно глубоко, окружающая среда играет роль скороварки, превращая породу в нефть. На это требуются миллионы лет. Понимаешь?
– Вполне, – заверила я, на самом деле понимая, что мы ни на йоту не приблизились к насущной теме, но, тем не менее, наслаждаясь беседой с Шоном.
Внезапно меня пронзила догадка: похоже, я веду дружескую беседу!
– Потом все зависит от комбинации горных пород, – продолжал Шон. – Нефть мигрирует от своего месторождения, пока не встретит подходящую породу, например песчаник или известняк, и тогда образуется подземная залежь. Вот вам и нефтяной пласт.
– Откуда вы так много знаете о нефти?
– Я успел поработать в нескольких комиссиях, изучающих влияние бурения на окружающую среду. Люди всегда нервничают, когда у них во дворе начинают бурить скважину. Влияние обычно очень слабое, но люди представляют себе огромные нефтяные месторождения, как в Техасе. Несколько перспективных разработок были прерваны под давлением местного населения.
– У нас до сих пор есть нефтяные месторождения? Здесь? В Дорсете?
– Да. Ближайшее – на ферме Уитч. Самое большое прибрежное месторождение в Западной Европе. Проводилась разведка и в восточной части Челдона.
– А что с самовозгоранием?
– Прости, геология мой конек. Земля здесь богата железным колчеданом. После перемещения горных пород – что часто встречается на этом побережье – железный колчедан при контакте с воздухом может взорваться. Он начинает окисляться и нагревается, что ведет к спонтанным самовозгораниям. А тут вам и горючее, например нефтяной шельф, – это уже серьезное возгорание.
– Белые утесы Дувра, горящие утесы Лайма, – сказала я.
– Как бы то ни было, в начале двадцатого века произошло самовозгорание, известное как извержение вулкана Лайм. Горело несколько дней. Я живу в постоянном страхе, что произойдет еще одно, прямо под моим домом. Сумма моей страховки баснословна. Да нет, это всего лишь слова.
Я замерла. Неужели он не понял, что сказал?
– Что случилось с вашим вулканом? – тихо спросила я.
– Когда я вернулся туда с отцом, двумя братьями и тремя соседями, ничто не напоминало об извержении. Получилось, что я жалкий лгунишка. Поэтому я несколько дней просидел в местной библиотеке, пока не нашел подтверждение тому, что эти горы время от времени горят.
Я почувствовала, что улыбаюсь. Красивая мысль! Горящие горы. Вулкан на побережье Дорсета. От его следующего вопроса улыбка слетела с моего лица.
– Ты приехала не одна? С другом? – спросил Шон, понизив голос почти до шепота.
– Что? – Я инстинктивно тоже перешла на шепот.
– Последние пять минут нас кто-то подслушивает, – так же тихо сообщил Шон. – Он в двадцати метрах от нас. На восьми часах. Не оборачивайся.
Я с трудом сдержалась, продолжая коситься в ту сторону. На восьми часах? Это означает чуть левее, не так ли?
– А это, моя дорогая, был знаменитый закат Лайма, – уже громко прокомментировал Норт. – Впечатляет?
– Красота, – буркнула я.
После захода солнца быстро потемнело, я чувствовала себя ужасно неуютно на виду у того, кого заметил Норт. Я уже ничего не слышала. Разве я могла предположить, что нас будут подслушивать?! Вдалеке от поселка я чувствовала себя в безопасности. Неужели кто-то следит за мной? Нельзя исключать и такую возможность, верно?
Шон встал.
– Сейчас, полагаю, самое время налить тебе рюмочку и показать свою коллекцию, – заявил он так же неестественно громко.
В любом другом случае подобное предложение заставило бы меня, как страуса, зарыться головой в песок. Но Шон даже не смотрел на меня. Он разглядывал густые заросли ясеня в том месте, которое он назвал «восемь часов». Не сговариваясь, мы двинулись назад по тропинке, и, когда проходили мимо этого места, я определенно заметила какое-то движение в кустах. Как будто удалялся кто-то, одетый в черное.
– Жди здесь, – велел Шон и бросился к тому месту, где кто-то шевелился, как ему показалось.
– Стой, приятель! – крикнул он, приблизившись к зарослям. – Там неприметный обрыв. Не двигайся!
Он обежал кусты и скрылся из виду, оставив меня одну на тропинке. Температура резко снизилась, поднялся ветер. Куртку я не взяла. Ждала, когда появится Шон. А вдруг не появится? Но через пару минут он вернулся. Я видела, как он быстро пробирается сквозь кустарник.
– Извини, – пробормотал он, подходя ко мне. – Ложная тревога.
– Никого? – спросила я.
– Ботаник-любитель, – ответил он. – Пожилой американец. Искал зеленокрылые орхидеи. Похоже, я его напугал.
– Ты меня напугал!
– Извини, извини. Просто, когда я работаю – а это большая часть моей жизни, – вынужден всецело полагаться на инстинкты. Иногда они меня подводят.
Он выглядел таким смущенным, что я невольно его пожалела.
– Видимо, вы слишком много времени проводите в джунглях.
– Возможно, – согласился он. – Ну что, пойдем выпьем?
Я отклонила, уже не столь резко, второе приглашение Шона зайти в дом, но уже по дороге домой впервые за последние несколько дней почувствовала некоторое успокоение. Что-то, присущее Андерклиффу или мужчине, живущему там, прогнало мои тревоги. Я безмерно устала и была уверена, что сегодня посплю. Хватит с меня неприятных сюрпризов.
На дорогах было спокойно, поэтому я быстро добралась до поворота к нашему поселку. Когда я притормозила и включила сигнал поворота, в зеркале заднего вида заметила автомобиль. Маленькую серебристую машинку. Я повернула и сразу начала спускаться по холму – эта дорога вела к моему дому. Машина последовала за мной. Я больше не видела ее, хотя несколько раз и притормаживала, но видела свет ее фар. Я свернула на Бурн-лейн, остановилась, погасила фары и стала ждать. Я прождала пять, может быть десять минут, но машина не появилась. Другой дороги здесь не было, однако мимо меня машина не проезжала. Наконец я сдалась и поехала домой. Однако меня не покидала мысль: неужели инстинкты Шона не подвели его?
Выйдя из машины, я увидела, что входная дверь выглядит нe так, как всегда. Над почтовым ящиком была прибита мертвая гадюка, и кто-то белой краской оставил мне послание, в котором явно присутствовало
