Он посмотрел на меня.
– Это ваши слова, мисс Беннинг? Вы говорили это 25 мая, в прошлый понедельник?
– Это они мне угрожали.
– Угрожали? Каким образом?
– Не давали мне прохода. Они угрожали мне словесно.
– Что именно они говорили?
Ерзая на стуле из-за испытываемой неловкости и молясь, чтобы полицейские не заметили моего смущения, я все рассказала им. Таскер отвернулся, Ноулз впился в меня взглядом.
– Они об этом не упоминали. Сказали, что увидели, как вы околачиваетесь у дома Уитчеров. Им стало любопытно. Они утверждают, что вы частенько этим занимаетесь. Околачиваетесь у дома Уитчеров.
Молчание.
– Мисс Беннинг!
– Молчание вам не поможет, мисс Беннинг, – заявил Ноулз.
Таскер подался вперед и положил руки на стол. Вероятно, это был жест, призванный охладить пыл Ноулза.
– Поговорим о собаке, вы не против? – спросил Таскер. – О собаке миссис Баклер. Берти, кажется?
– Бенни, – поправила я его и закрыла глаза, чтобы отогнать внезапно возникшее передо мной видение. Из холщового мешка вываливается Бенни, мертвый и мокрый.
– Омерзительный поступок, согласны? Засунуть пса в мешок со змеей. И бросить мешок в реку. Кто на такое способен?
– Древние римляне, – предположила я за неимением лучшего варианта.
Таскер поднял голову и стал сверлить меня взглядом.
– Была такая форма казни, – пояснила я. – Осужденных преступников сажали в мешок. По-видимому, в кожаный. Туда же помещали животных. Собаку, змею и кого-то еще. Кажется, обезьяну. А может, петуха. Думаю, каждое животное что-то означало, но не помню, что именно.
Я попыталась оживить в памяти уроки римской истории, но это было так давно!
– Это не все, – продолжила я, припоминая детали. – Голову осужденного обматывали шкурой волка или медведя, на ноги надевали деревянные сандалии. Каждая вещь весьма символична.
Пока я говорила, перед глазами внезапно возникла спальня доктора Эмблина. Мертвая гадюка, игрушечная обезьяна.
– И что мог натворить этот бедолага? – поинтересовался Ноулз. – Должно быть, что-то очень серьезное.
– Извините, не помню.
В этот момент раздался резкий щелчок диктофона. Закончилась четвертая по счету тридцатиминутная кассета. Таскер потянулся в кресле.
– Ладно, сделаем перерыв.
Через пятнадцать минут допрос продолжился, оба полицейских с новыми силами после порции никотина и кофе принялись за дело. Ноулз включил диктофон и сел напротив меня. Таскер остался стоять.
– Эти змеи, – начал он, опираясь о стену. – Я постоянно ломаю над этим голову.
Мы оба ожидали продолжения. Ноулз понял намек.
– Змеи появляются по всему поселку. В спальнях, в детских люльках. Я даже обнаружил одну сегодня утром у вас в погребе, мисс Беннинг. Лежала, свернувшись в клубок, в одном из ваших контейнеров. Домашний любимец, да?
– Никаких змей в моем доме не было, – заявила я.
– Тогда как она туда попала?
– Кто-то вламывается в дома и оставляет после себя змей, – сказала я. – Я видела у себя в доме незваного гостя. Я полагаю, этого человека зовут Сол Уитчер. Думаю, он зол на всех жителей поселка, а живет в своем старом доме…
– Да-да, – закивал Таскер, – но откуда они берутся, все эти змеи? Насколько я понял, большинство – это местные дикие ужи. Их в магазине не купишь.
– Кто-то их отлавливает, – ответила я. – Кто-то, кто знает их повадки и отлично ориентируется в поселке. Человек, который знает, где и когда будут ползти ужи, и места, где можно отловить гадюк.
– В вашей мусорной корзине мы обнаружили еще одну гадюку, – заявил Ноулз. – Дохлую. Это вы ее туда выбросили?
Следует отдать им должное – полиция неплохо поработала.
– Несколько дней назад я обнаружила ее прибитой к входной двери, – призналась я. – Я сочла это хулиганской выходкой. У нас в поселке бывают случаи хулиганства, иногда кто-то зло шутит. Я не думала, что об этом стоит заявлять в полицию.
– Несмотря на все то, что происходило в вашем поселке, вы решили, что не стоит обращаться в полицию по поводу очередного инцидента со змеей?
Неужели придется сообщить этим двум мужчинам истинную причину моего нежелания вызывать полицию? Озвучить то, что было написано у меня на двери белой краской? Нет, ни за что!
– Это как-то связано с семьей Уитчеров, – вновь попыталась я пояснить ситуацию. – Поговаривали, что у одного из братьев, Альфреда, был дар общаться со змеями. Может быть, Сол тоже унаследовал его. Думаю, вам следует поискать его…
– А та, другая змея – тропическая. Как вы се называете?
– Это папуасский тайпан.
– Да, вы и раньше имели с ними дело, по свидетельству заместителя начальника полиции Хоара. Вы изучали их.
– Несколько лет назад я имела дело с австралийскими видами, но, насколько мне известно, папуасские змеи и австралийские очень похожи.
– Значит, вы знаете, как с ними обращаться?
Я отрицательно покачала головой.
– Люди не трогают тайпанов. Если только у них есть голова на плечах.
Похоже, Таскер меня не слышал.
– Дело в том, мисс Беннинг, что, по нашему мнению, единственным человеком, который знает, где найти змею, как ее содержать и брать в руки, являетесь вы, – заявил он.
Повисло молчание. Оба полицейских не сводили с меня глаз. Я сосредоточенно вглядывалась в точку на стене, как раз над головой Таскера, понимая: дело пахнет керосином.
– Что случилось с вашим лицом, мисс Беннинг? – негромко спросил Таскер.
Вот оно! Этого вопроса я ждала. Сделала глубокий вдох…
– Несчастный случай, – ответила я. – Много-много лет назад.
Мой многократно отрепетированный ответ. Обычно его оказывалось достаточно, только не сегодня.
– Какой несчастный случай?
– Я не помню. – Я мысленно приказывала себе не кипятиться. – Я была совсем крошкой.
Минутная пауза – полицейские собирались с мыслями. Таскер первым нарушил молчание.
– А когда вы повзрослели, – произнес он, – поняли, что не такая, как все, и, должно быть, поинтересовались, в чем причина. Ожог? Авария? Что?
– Мои родители никогда об этом не рассказывали. А я не спрашивала.
И первое, и второе – чистая правда. Мне не нужно было спрашивать. Ванесса сама рассказала – еще до того, как мне в голову пришло, что в моем уродстве кто-то виноват. Давным-давно я осознала, насколько разрушительным для жизни может стать необычный вид кожи и плоти. Еще до того, как я поняла, что не похожа на других, Ванесса все мне рассказала.
– И вам никогда не было интересно? – не поверил Таскер. Он подался вперед, не сводя взгляда с левой половины моего лица. – Старым пердунам, как мы с Ноулзом, все равно, как мы выглядим. Но молодой девушке… Зная свою дочь, я делаю вывод, что внешность для женщины – все. Поэтому если девушка не просто дурнушка – я вынужден произнести это, – а серьезно обезображена… Для молодой женщины, по- моему, это полный крах.
