– Змеи замечательные охотники, – продолжил он. – Такая скорость и сила! Есть в этом нечто загадочное. Их жертвы просто исчезают у них внутри, с костями и шерстью. Змея, пожалуй, олицетворяет саму смерть. Приходит время, и змеи сбрасывают собственную кожу и являются миру обновленными. Словно возрождаются. Жизнь и смерть. Все просто, как дважды два.
Он вновь повернулся ко мне.
– Но ты больше любишь ящериц. – Он дразнил меня, но чуть-чуть – на самом деле он не имел ничего против того, что я предпочитаю других рептилий. – В дикой природе, – сказал он, оглядываясь на высунувшейся из песка пестрый хвост, – даже в тех местах, где я побывал, змею заметить невероятно трудно. Они такие быстрые, такие недоверчивые! Лишь поймав змею, можно в должной мере оценить ее. Но змеи никогда не станут ручными.
– Тебя привлекает все таинственное, – заметила я.
Он оглянулся.
– Всегда, – был ответ.
Я почувствовала, что зарделась.
– А где же тайпан? – спросила я, осматриваясь, – вероятное его не заметила.
– Шипящая Клара во флигеле, это с тыльной стороны дома. Смешно, но кто-то пытался прошлой ночью забраться туда.
– Что-что?
– Не волнуйся, – сказал он, заметив испуг на моем лице. – У меня отличная «служба безопасности». Я не успел даже вылезти из постели, а злоумышленник уже смотался.
– Спасибо зато, что показал дом, – поблагодарила я Шона.
– Не за что. Присаживайся.
Прямо посреди комнаты стояли два кресла, оба большие, обтянутые кожей, вращающиеся. Между ними находился маленький столик. Я представила, как Шон здесь сидит. Смеркается, он смотрит на море, а потом поворачивается, чтобы увидеть еще более удивительное зрелище внутри комнаты. Я поневоле задалась вопросом: а кто обычно сидит во втором кресле? Я опустилась в мягкое кожаное нутро и поняла: можно нервничать в присутствии мужчины и… не хотеть уйти. Потом мой взгляд привлек документ, лежащий на кофейном столике. Я взяла его.
– Что это?
Шон повернулся на кресле ко мне лицом.
– Это твоя автобиография, – ответил он.
– Я это и сама вижу, – буркнула я. – Только вот что она здесь делает?
– Роджер переслал мне ее по электронной почте, – признался Шон. – Хотя ты его об этом не просила, верно?
Я ждала продолжения, понимая, что даже не пытаюсь скрыть гнев.
– До того как нам обоим вменили в обязанность являться пред ясны очи местного полицейского начальства, я оставил тебе сообщение, чтобы ты мне перезвонила. Я не знал, полу…
– Получила, – оборвала я его. – Сегодня вечером. Зачем тебе моя биография?
– Я всегда изучаю биографию людей и узнаю об их квалификации, прежде чем предложить им работу. Насколько я понимаю, это обычная практика при подборе сотрудников.
Я на секунду задумалась.
– Какую работу? – переспросила я, решив, что ослышалась. – Тебе нужен исследователь?
– Ну, в твои обязанности и это будет входить. Но на самом деле мне нужен второй ведущий. Режиссер хочет, чтобы им стала молодая женщина – в идеале квалифицированный ветеринар. Тайпаны в Папуа – Новой Гвинее нападают на домашний скот: коров, овец, коз. Если пострадавших животных можно будет вылечить, местные жители сэкономят кучу денег. Разумеется, тебе будет необходимо пройти пробы…
Я опустила глаза на документ в моей руке. Дальше слушать я не стала. У меня внутри образовался какой-то холодный ком.
– Ты хочешь, чтобы я появилась на телеэкране? – прервала я его разглагольствования.
– Давай начистоту: звездой все-таки останусь я, но и ты будешь мелькать на экране.
– У твоих программ падают рейтинги? – тихо спросила Я, не поднимая глаз.
– Прости?
– Ядовитыми змеями зрителей – уже не испугаешь, да?
– Клара…
Я повернулась к нему лицом, увидела в его глазах тревогу и даже обрадовалась.
– У меня есть идея получше, – со злостью сказал а я. – Почему бы тебе не пригласить жертву пожара? Человека с серьезными ожогами. На экране он будет смотреться просто шикарно.
Я уже не сидела, а стояла, не заметив, как поднялась с кресла. А между нами лежал перевернутый кофейный столик. Шон тоже встал и отступил назад с таким выражением лица, как будто взбесился его любимый пес.
– Или безрукого и безногого, – продолжала я, слыша, как звенит мой голос. – Он станет ползать по земле, совсем как змея. Или…
Вокруг меня зашевелились змеи, реагируя на внезапный, необычный звуковой фон. Я и не заметила, как Шон преодолел разделяющее нас расстояние и схватил меня за плечи.
– Прекрати, – спокойно сказал он.
Я сбросила одну его руку, потом другую.
– Благодарю за выпивку и информацию, – съязвила я. – Больше я тебя не побеспокою.
И рванулась к двери. Даже успела сделать два шага, прежде чем Шон схватил меня за руки.
– Подожди! Просто успокойся и выслушай меня.
– Я хочу уйти.
– А мне плевать! Ты ведешь себя как обидчивая дуреха. И ты выслушаешь меня, даже если мне придется продержать тебя здесь всю ночь.
Я сильно втянула воздух носом.
– Как, черт возьми, человек с моей внешностью может показаться на экране?! – завопила я, теряя всякий контроль над собой. – Я всю жизнь пытаюсь избегать любопытных взглядов, а ты хочешь, что бы я «блистала» на телевизионных экранах? Чтобы совершенно незнакомым людям становилось плохо от одного взгляда на меня? О чем ты, черт тебя дери, думаешь? Как ты можешь…
И все. Батарейка села. Похоже, до сего момента я не понимала, что значит «иссякнуть».
– Все сказала? – спросил Шон.
Я молчала. Сил ответить не было. Я устала.
– С моими рейтингами все в абсолютном порядке, – сказал он. Пока я бесновалась, Шон оставался унизительно, раздражающе спокоен. – Мы считаем, что привлечение еще одного ведущего расширит зрительскую аудиторию. Ты слишком переживаешь по поводу своего шрама – это всего лишь шрам. Мы можем снимать тебя в таком ракурсе, что его не будет видно. Мы можем снимать тебя вполоборота, со спины, справа. Дадим тебе просмотреть отснятый материал, и ты внесешь коррективы, прежде чем мы будем монтировать окончательную версию.
Я больше не спорила. Он ничем не рисковал, зачислив меня в свою съемочную группу.
– Думаю, через некоторое время ты станешь более раскованной, но последнее слово за тобой. Я предлагаю тебе эту работу потому, что ты отличный ветеринар и имеешь опыт работы с тропическими пресмыкающимися. И – да, ты права – частично из-за твоей внешности тоже. Уверен, что я не единственный в мире мужчина, который считает тебя красавицей.
В комнате воцарилась гробовая тишина. Мне показалось, что даже змеи прислушиваются.
«Это всего лишь шрам… Уверен, что я не единственный…»
Это просто смешно. Он жестоко насмехается надо мной но какой-то необъяснимой причине. Дальнейший спор лишен смысла. Я должна просто развернуться и уйти. Его хватка ослабла – как раз подходящий момент. Гневный взгляд напоследок, поворот на каблуках – и прочь из дома. Он протянул левую руку и пальцем провел по моей правой щеке.
– Ты красавица, – сказал он. Теперь он говорил шепотом. Палец двинулся вниз по подбородку, потом вверх – по искореженной левой щеке. – Но с изъяном. Поэтому еще более интригующая.
