Силы покинули Кьяру. Даже закрыть глаза стоило ей труда.
Когда он собрался уходить, ей показалось, что он борется с желанием прикоснуться к ней. Видит Бог, она и сама этого хочет. Ей надо убедиться, что она и правда жива.
Неожиданно Лука обернулся и посмотрел на Кьяру.
– Эта дверь останется незапертой, и ты свободна. Можешь уходить и возвращаться, когда захочешь.
– Возвращаться?
– Не мне напоминать тебе, что мир жесток и что он полон людей, способных тебя обидеть. В этом доме ты под моей защитой. А если захочешь куда-нибудь пойти, у тебя будет телохранитель.
А кто защитит меня от тебя? – подумала она.
– Любое твое желание будет выполнено, Кьяра, стоит только попросить. Но взамен ты должна кое-что мне обещать. Я не хочу, чтобы в один прекрасный день ты просто исчезла. Скажешь мне, когда решишь уйти?
– Зачем? Чтобы ты смог меня остановить?
– Нет. Я и так причинил тебе много боли. Даже заставлял силой.
– Кроме силы, есть и другие способы, – сорвалось у нее с языка, прежде чем она успела подумать.
Кровь закипела в жилах Луки, и он сделал шаг навстречу Кьяре, проклиная себя за дикие порывы.
– Кьяра, о чем ты?..
– Пожалуйста. – Она подняла руку, но тут же уронила ее на постель. – Не надо.
Этот жест подействовал на Луку больше, чем ее отчаянный шепот.
Он еще долго стоял на пороге, ожидая, пока она уснет.
Потом он тихо прикрыл за собой дверь и, хотя это стоило ему усилий, не запер ее.
Лука не появлялся в комнате Кьяры до тех пор, пока не узнал от слуг, что она достаточно окрепла, чтобы встать с постели.
Когда он вошел, она сидела за столом.
– Мне сказали, что тебе лучше. Рад это слышать.
От неожиданности она вздрогнула и поспешно прикрыла ладонью фигурки, которые слепила из хлебного мякиша. Одна фигурка упала на пол и, покатившись, остановилась у самых ног Луки.
Лука поднял фигурку и стал ее рассматривать.
– Сдается мне, что это шахматная фигура.
Кьяра сгребла фигурки на середину стола и вызывающе заявила:
– Ты не ошибся. Хотя я все еще не поправилась, мне надо чем-то заняться, если я не хочу окончательно сойти с ума.
– Могла бы о чем-нибудь попросить.
– Чтобы ты вот так, как сейчас, поднял меня на смех?
– Ничего не могу с собой поделать, не смог удержаться. У тебя столько талантов, что я не перестаю удивляться. – Лука улыбнулся и дернул плечом.
Усилием воли Кьяра постаралась не поддаваться обаянию его улыбки. Он сел напротив нее и потребовал:
– Так скажи, Кьяра, что мне принести, чтобы ты могла развлечься?
– Тебе нравится надо мною насмехаться? – Кьяра откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.
– Я вовсе не насмехаюсь. В жизни не был так серьезен, как сейчас.
– Ладно. Если ты не шутишь, то распорядись принести шахматы, карты и книги.
– Книги? – Лука не смог скрыть удивления.
– Ну, конечно. Раз я цыганка, то должна быть неграмотной, что ли? – саркастически парировала Кьяра. – Если я умею читать, то это не вяжется с картиной кочевой цыганской жизни, ты так считаешь.
– Я этого не говорил.
– А этого и не нужно. У тебя все на лице написано.
Лука не мог удержаться от смеха.
От ярости и унижения кровь прилила к все еще бледному лицу Кьяры. Она оттолкнула от себя стол и хотела встать, но Лука ее опередил и схватил за руку.
– Не уходи, пожалуйста.
– Чтобы ты продолжал надо мной смеяться?
– Да я не над тобой смеялся. – (Кьяра взглянула на Луку с недоверием). – А над собой.
На лице Кьяры отразилось такое высокомерие, что Лука уже не сомневался: ее отец был венецианским патрицием. Придется провести кое-какое расследование, решил он, и узнать, от кого родилось это великолепное создание.
– Знаешь, почему я рассмеялся? Я был рад, что ты поправилась и уже можешь шипеть и царапаться, как рассерженная кошка. А теперь сядь. – Когда она опустилась на стул, он сказал: – Я сейчас вернусь, – и вышел из комнаты.
Лука вернулся через несколько минут с тяжелой шахматной доской, инкрустированной слоновой костью и черным деревом. Из ящичка внизу он достал изящно вырезанные фигуры из белого алебастра и темно- зеленого нефрита и расставил их так, что белыми должна была начинать Кьяра.
– Не желаешь ли сделать первый ход? – предложил он.
– Хочешь проверить, умею ли я играть?
– Просто предлагаю тебе сыграть партию со мной и проверить, умею ли играть я, – усмехнулся он.
Не удержавшись, Кьяра улыбнулась в ответ.
– По-моему, у нас ничья, – спустя час сказал Лука.
Кьяра смотрела на доску, нахмурив брови. Ей ужасно хотелось выиграть, но и на ничью она, пожалуй, может согласиться.
– Хорошо. Пусть будет ничья.
– С удовольствием сыграю с тобой еще. По-моему, у нас неплохо получается. – Лука был рад увидеть, как заблестели ее глаза. Стало быть, она поняла намек.
Вошел Рико со стопкой книг. Сверху лежала колода карт.
– Ну вот, – сказал Лука, – карты и, – он провел рукой по корешкам, – книги. Боккаччо, Аретино, Данте, поэзия Микеланджело и Петрарки. Надеюсь, эти книги придутся тебе по вкусу.
Кьяра с жадностью посмотрела на книги.
– Спасибо. – Она погладила темно-вишневый кожаный переплет книги, лежавшей сверху, так, как это сделала бы монахиня, прикасаясь к священной реликвии. – Ты очень добр.
– Что ты! На самом деле я эгоист. Я готов отдать все, только бы ты осталась.
– Так уж и все!
– Все, что в моих силах.
– Не проси меня остаться, – тихо сказала она.
– Почему? – также шепотом спросил он. – Ты боишься саму себя? Ведь ты могла уйти, как только встала с постели. Или что-то тебя удержало?
– У меня есть на то причины.
Причины были. Ей необходимо узнать правду. Надо разобраться, откуда у нее эти противоречивые видения. Да и просто понять, кто он такой. Если он и вправду не тот человек, который изнасиловал Донату, она сможет признаться себе в чувствах, пустивших в ее сердце ростки, подобные крошечным цветочкам, пробивающимся сквозь трещины в скалах. А что, если появление этих образов было лишь испытанием, чтобы заставить ее не верить видениям, а верить своему сердцу? Может ли она доверять этому человеку?
– А у меня тоже есть причины. – Отодвинув шахматную доску, он накрыл ладонью ее руку. – Может, останешься, пока мы их не выясним?
– Не надо! – Кьяра хотела отдернуть руку, но Лука крепче прижал ее к столу.
– Боишься? – тихо, но вызывающе спросил он.
– Не надо, Лука! – крикнула она и сбросила его руку.
– Ты не сможешь увиливать от ответа до бесконечности.
