был настолько велик, что она видела только приближавшиеся к ней фигуры, обе с прекрасным лицом Луки.
Они оба одновременно протянули к ней руки. Из последних сил она отпрянула от обоих.
Больно стукнувшись головой о деревянное изголовье кровати, она вскрикнула и… проснулась.
– Кьяра! Что с тобой? – Лука бросился к ней.
Кьяра скрестила на груди руки и застонала, как раненое животное. Ночной кошмар все еще терзал ее душу, и она не понимала, спит она или уже проснулась.
– Тебе что-то приснилось? – спросил Лука, присаживаясь на край кровати.
Кьяра опустила руки и зажмурилась. Она наконец поняла, что это был сон. Страшный сон.
Кошмарный сон все не отпускал ее и лишал способности поверить в то, в чем всего несколько недель назад она была почти убеждена.
Лука встал, и Кьяра вздохнула с облегчением. Но матрас снова прогнулся, и она невольно открыла глаза.
– На, выпей. – Лука протягивал ей бокал с вином.
Кьяра взяла бокал, стараясь не дотронуться до его руки, и сделала несколько глотков.
– Хочешь рассказать мне о своем сне? – Лука понимал, что ей приснился кошмар, но его все же задевало, что она смотрит на него так, словно он чудовище.
Кьяра покачала головой.
– Можно тебя обнять?
– Нет! – Она так отчаянно замотала головой, что расплескала вино. – Нет.
– Кьяра, я знаю, что обошелся с тобой грубо. Но разве я уже не доказал, что это не повторится? Почему ты не позволяешь мне обнять тебя, успокоить…
Но Кьяра еще крепче прижалась к резной спинке изголовья.
– Не прикасайся ко мне!
Лука вздрогнул так, будто она его ударила. Острая боль пронзила его сердце. На смену ей пришел гнев, и он был этому рад, потому что знал, гнев лечит даже самую глубокую рану.
– Я никогда не отличался терпеливостью, Кьяра. Ты была тому свидетельницей в первый же вечер нашего знакомства. Но, видит Бог, я старался быть с тобой терпеливым. – Его тон был вкрадчивым, и те, кто его знал, поняли бы, что это не к добру. – Я старался быть нежным, – продолжал Лука, вставая, – а ты смотришь на меня так, будто я исчадие ада. Я вряд ли стану терпеть это и дальше. Возможно, будет разумнее, если ты покинешь этот дом, прежде чем я окажусь виновным в том, в чем ты меня уже обвиняешь.
Комнату освещала одна-единственная свеча возле кровати, но даже при ее тусклом свете Кьяра видела, что боль исказила его черты.
Он направился к двери, а Кьяра поспешно заглянула в себя, чтобы увидеть… Свет или тьма? Но ее дар изменил ей…
Однако вопреки разуму что-то шевельнулось в ее душе.
– Лука.
Он остановился, но не обернулся.
– Не уходи.
– Я не расположен к играм.
– Это не игра.
– Нет? – Лука повернулся, но не тронулся с места. – Если и не игра, моя дорогая, то весьма искусное притворство. – Лицо Луки было скрыто в темноте.
– Мне страшно. – Кьяра удивилась, с какой легкостью эти слова сорвались у нее с языка. Еще ни с кем она не была так откровенна.
– Ты боишься меня?
– Тебя. Себя. Путаницы в своей голове. – Кьяра закрыла лицо руками. – Раньше все было так ясно. Я знала, что должна делать. – Она судорожно всхлипнула. – А теперь все смешалось.
Не совсем так, подумала она. Между ними что-то происходит, что-то глубокое и настоящее. Но ей страшно даже думать об этом.
Лука посмотрел на Кьяру и почувствовал, как переполняется его сердце. Переполняется нежностью, не имеющей ничего общего со страстью, желанием обладать.
– Почему же ты попросила меня остаться, если боишься меня?
– Не знаю.
– Я тебе не верю, Кьяра. – Он присел на краешек кровати, не желая пугать ее своей физической близостью. Она не отвечала, и он наконец решился. – Говори же. Посмотри на меня и скажи, почему попросила меня не уходить.
Медленно подняв голову, Кьяра встретилась с ним взглядом.
– Что-то в твоем взгляде тронуло меня, – сказала она, а потом чуть слышно добавила: – И отозвалось в моей душе подобным чувством.
– Но ты смотрела на меня так, словно я был воплощением зла. Почему? – настаивал он.
Кошмар ночи вдруг побледнел, и ей стало легче. Но по мере того как страшный сон рассеивался, она стала вспоминать, что же случилось днем раньше: она обнаружила, что существуют два кольца!
– Так чего же ты хочешь, Кьяра? – настаивал Лука.
Она встретилась с ним взглядом и поняла, что его обуревает не только желание. Она ему нужна так же, как он нужен ей.
– Обними меня, – прошептала Кьяра, повинуясь новому восхитительному чувству.
– Ты все еще боишься?
– Да.
Луку тронуло ее признание и то, как твердо она встретила его взгляд.
– Не бойся, моя крошка, – нежно отозвался он, гладя ее по волосам.
Потом он прижал ее к себе и, опустив голову, собрался поцеловать, но почувствовал, как она дрожит.
Тогда он прижал ее лицо к груди и легкими, нежными движениями стал гладить ей спину. Постепенно Кьяра расслабилась и перестала дрожать.
– Тебе лучше? – пробормотал он.
– Да.
Ее дыхание прошло сквозь кружево рубашки и обожгло его кожу. Острое желание вспыхнуло так быстро, что он чуть не задохнулся. Неудовлетворенная страсть минувших недель неожиданно пронзила его и разлетелась, словно перетертый канат, который рвется, если его слишком сильно натянуть. Лука понял, что теряет над собой контроль.
Он осторожно опустил ее на подушки.
– Может, ты немного поспишь?
– Нет, – возразила она, приподнявшись на локте. – Я не хочу.
– Допей вино и поспи. – Он поднялся. – Тебе надо отдохнуть.
– Если я усну, мне снова приснится кошмар. Прошу тебя, не уходи.
– Я всего лишь мужчина, Кьяра. И держусь из последних сил. – Он сжал кулаки. – Если я останусь, мы предадимся любви.
Что-то шевельнулось в душе Кьяры. А что, если это заполнит ужасную пустоту внутри нее? Может, уйдет одиночество, которое всю жизнь было ее спутником?
Лука понял: если он сейчас захочет утолить любовную жажду, ему не понадобятся ни сила, ни обольщение. Но и безропотная покорность ему тоже не нужна. И он быстро, не оборачиваясь, направился к двери.
– Лука.
– Что на этот раз?
– Ты не ответил на мой вчерашний вопрос.
– Разве ты меня о чем-то спрашивала?
Она боялась услышать ответ, но все же решилась, хотя ее сердце учащенно забилось.
