ненависть, которую она так долго лелеяла в своем сердце, хотя не сразу это осознала.
– Шрам на твоей руке – след моего ножа. Но это уже не имеет значения. Сейчас важно спасти жизнь Луке. Ты дашь ему умереть только потому, что он слишком тебе доверял? Слишком тебя любил?
– Любил? – зло выкрикнул Маттео. – Знаешь, что он со мной сделал? Он получал все, а я – ничего. А когда я взял себе то, что принадлежало ему, он упрятал меня в тюрьму! – Маттео бился в истерике.
Да он безумен, поняла Кьяра. Неужели ненависть затмила его разум?
– Сейчас я опять возьму себе то, что принадлежит Луке, – вдруг засмеялся Маттео и ударил ребром ладони по руке Кьяры, державшей кинжал.
Кьяра вскрикнула от боли и, хотя ей удалось не выронить кинжал, поняла, что шанс упущен.
Лука отражал натиск гвардейцев с отчаянием человека, сражающегося за свою жизнь.
Люди из окружения Маттео разбежались.
Вдруг среди звона сабель и шума боя Лука услышал женский голос. Кьяра! Он отвлекся на мгновение и оказался распростертым на мокрых камнях. В шею ему упирался конец шпаги.
Торжествующий клич заставил и Кьяру, и Маттео обернуться. Они увидели Луку, лежащего на мостовой.
– Молю вас, – отчаянно зашептала Кьяра. – Не дайте ему умереть.
– Я столько лет ждал этого момента! Ни за что!
– Умоляю, Маттео, пусть он увидит своего сына.
Что-то – может быть, ее синие, полные слез глаза, может, любовь, окружавшая ее светлым ореолом, а может быть, то, что она так тихо, так нежно назвала его по имени, – тронуло его, рассеяв тьму, поглотившую его душу и разум.
Он долго молчал, а потом подошел к капитану гвардейцев.
– Остановитесь. Он невиновен.
– Кто вы? – потребовал капитан.
Маттео снял маску и поднял руку ладонью наружу.
– Что? – побледнел капитан. – Кто?
– Маттео Дзани, к вашим услугам.
– Но Маттео Дзани умер.
– Мне было на руку, чтобы в это поверили. Я хотел отомстить брату и устроил этот фарс. Ему ничего не ведомо. Это я заманил его сюда.
– Я вам не верю. Инквизиция располагает сведениями, что…
– …что человек, называющий себя Лукой Дзани, замышляет восстание. Это я предоставил такие сведения. Отпустите брата.
– А кто эти люди? Как быть с ними?
– Все они платные наемники. – Маттео сделал презрительный жест рукой.
– Маттео Дзани! – Голос капитана звучал почти торжественно. – Сенаторы ждут ваших объяснений.
Маттео будто не слышал слов капитана. Он подал Луке руку и поднял его. Они молча стояли друг против друга, будто никого вокруг не было.
– Всю свою жизнь, – начал наконец Маттео, – я хотел быть похожим на тебя, а на деле был полной твоей противоположностью. Я всегда тебя любил и всегда ненавидел, но ненависть была сильнее любви. – Тень улыбки мелькнула на губах Маттео. – Сейчас, пусть на мгновение, любовь взяла верх над ненавистью. – Он слегка подтолкнул Луку. – Иди. – Маттео посмотрел поверх толпы, туда, где стояла Кьяра. – Живи за нас обоих.
– Маттео, – начал Лука, но брат прервал его.
– Если можешь, прости меня, а если не можешь… – с прежней насмешливостью добавил он, – если не можешь, то и не надо. Я все равно буду гореть в аду и с твоим прощением.
Его схватили и увели.
Кьяра подошла к Луке и взяла его за руку.
Набережная опустела. Гуляки, попрятавшиеся по углам, выходили из своих укрытий, странно притихшие.
– Как тебе это удалось? – полюбопытствовал Лука. – Прочла заклинание?
– Да. Но не такое, как ты думаешь.
Лука посмотрел на Кьяру вопросительно.
– Мое сердце было так переполнено любовью, что в нем не осталось места для ненависти. Он это почувствовал. И вспомнил, что в его сердце тоже жила когда-то любовь.
Эпилог
Раздев женщину, служанка удалилась, прикрыв за собой дверь.
Кьяра, в рубашке из тончайшего полотна, откинулась на подушки, ожидая, когда к ней войдет муж. Ее муж.
Она тихо произнесла это слово, эхом отозвавшееся в тишине комнаты. Ей все еще не верилось, что это правда. Сначала она не поверила, когда Лука сообщил ей: власти Венеции готовы признать ее дочерью патриция, чтобы она могла стать его женой. Даже увидев бумагу, подписанную и скрепленную печатью, она все еще сомневалась. И когда они сегодня стояли перед алтарем, происходящее казалось ей нереальным. Она вообще сомневалась, что когда-нибудь сможет поверить в это до конца.
Кьяра устало – в эти дни она быстро уставала – опустилась на подушки и закрыла глаза, не замечая, как погружается в сон.
Лука вошел в спальню и, остановившись у края кровати, посмотрел на жену. Свою жену.
Он тихо произнес это слово, эхом отозвавшееся в тишине комнаты. Ему все еще не верилось, что это правда, настолько он был убежден, что никогда не женится.
Но он так страстно хотел, чтобы Кьяра стала его женой, что пошел и против традиций, и против старшего брата. Разрешению на брак он радовался даже больше, чем известию о том, что Сенат принял решение выделить корабли и матросов, которых он просил.
Они проживут вместе всю жизнь. У них будут дети – законные наследники.
Она устала, с нежностью подумал он. Она так бледна, что отчетливо видны тени под глазами. Осторожно, чтобы не разбудить ее, он лег рядом.
Но как только кровать прогнулась под тяжестью его тела, Кьяра проснулась. Она посмотрела на него с улыбкой.
– Прости, я не хотел тебя будить.
– Я ни за что не пропущу свою первую брачную ночь.
– Тебе надо спать. Ты устала. – Лука провел пальцем по темной, будто воспаленной коже под глазами Кьяры.
– Совсем немножко. – Она схватила его руку и прижала к губам.
– Кьяра… – начал он, но она придвинулась ближе и поцелуем заставила его замолчать.
Желание захлестнуло Луку. Он стянул с нее ночную рубашку и в немом восторге уставился на ее обнаженное тело.
В последние месяцы оно стало еще более роскошным: груди налились, а бедра округлились. Лука стал гладить ее живот.
– Как ты думаешь, – решился он, – мы сможем зачать ребенка сегодня ночью?
– Нет, любовь моя, – покачала головой Кьяра – Мы это уже сделали. – И она прижала его руку к своему животу.
– О чем ты говоришь?
– Я говорю, что мы уже зачали ребенка – в тот самый первый раз, когда любили друг друга. – Лукавая улыбка озарила лицо Кьяры.
– А давно ты это поняла?
– Тогда и поняла.
– Почему же ты мне ничего не сказала?
– Не хотела отвлекать тебя от главного.
