— Как вы сказали — Уст? Но мне нужен Пит Эйс. Это 053 119365?
От этого бодрого, делового голоса у Уста по спине поползли мурашки, и он произнес слова, которые выучил много месяцев назад:
— Нет, вы ошиблись. Это 053 119368. Возможно, вы неправильно набираете номер.
В трубке что-то щелкнуло и раздался гудок — на том конце провода повесили трубку.
Уст тоже положил трубку на рычаг и повернулся к жене. Оторвав глаза от шитья, она с беспокойством смотрела на него.
— Риан, кто это был? Что случилось?
— Ничего не случилось. — Он сглотнул, чувствуя, как по телу прошла волна возбуждения. Он долго ждал этого звонка. — Это они, Марта. Мне подают сигнал.
Она медленно кивнула, сознавая, что наступил наконец момент, которого они так долго ждали и боялись.
— Тебе нужна моя помощь?
Он покачал головой.
— Нет, я сам справлюсь. Мне так спокойнее. Ты оставайся дома и, если кто позвонит, говори, что я сплю… что мне нездоровится. Хорошо? — Он уже натягивал куртку.
— Конечно, милый. — Она молитвенно сложила руки. — Только прошу тебя: будь очень-очень осторожен.
Риан Уст остановился у двери и криво усмехнулся.
— Не беспокойся, Марта. Даже если меня остановят, то кто я такой — всего-навсего цветной парень на побегушках. Вряд ли кому-нибудь придет в голову тщательно обыскивать мой груз. — Он послал ей воздушный поцелуй и пошел в сарай.
Риан Уст вступил в АНК более десяти лет назад. Он тогда учился на агрономическом факультете Кейптаунского университета. Ему повезло: он был в числе тех нескольких сот цветных, которым позволили учиться вместе с представителями высшей расы. В учебе он выказывал рвение и целеустремленность, которые позволяли ему скрыть страстную ненависть к апартеиду и всей системе бурского господства.
Лидер ячейки АНК, который привлек Уста к работе, велел ему ни в коем случае не участвовать в студенческом движении против апартеида. И Уст послушался, поверив обещанию более важной и ответственной миссии в будущем.
Не запятнанный связью с инакомыслящими, вне подозрений у секретных служб, Уст с отличием окончил университет, затем женился и переехал на запад Капской провинции, где занялся единственным делом, дозволенным цветному с его образованием и способностями: стал арендатором на земле горластого и неотесанного африканера.
Открывая дверь в сарай, Уст мрачно усмехнулся про себя. Да, ожидание было долгим и трудным. Но теперь этому наступил конец.
Он отодвинул от стены полку с инструментами и нагнулся, чтобы осмотреть спрятанные там ящики и корзины. Похоже, все на месте. В том виде, в каком их доставили ему полгода назад.
Негромко крякнув, он поднял тяжелую корзину и, пошатываясь, пошел к своему старому разбитому пикапу. Гранатометы, ручные пулеметы и взрывчатка были потяжелее, чем подпорки для виноградной лозы или корзины с виноградом.
Полчаса спустя Риан Уст вывел свою перегруженную колымагу на пыльную дорогу в долине. Он оглянулся на дом, где у окна грустно стояла его жена, помахал ей рукой и исчез в темноте.
Так начался первый этап операции «Нарушенный договор».
Глава 2
ОБЩИЙ СБОР
Наконец погасла последняя фотовспышка, и температура в переполненном конференц-зале, достигнув предела влажности и духоты, обычных, пожалуй, лишь для турецких бань, постепенно начала снижаться. Журналисты со всего мира обменивались слухами, сплетнями и остротами, стараясь перекричать общий гул голосов. Таким было вполне обычное окончание этой необычной пресс-конференции, устроенной правительством ЮАР.
Иэн Шерфилд довольно улыбнулся, закрыл блокнот и принялся смотреть, как Ноулз убирает аппаратуру. Наконец-то у него есть хоть что-то, достойное занять место в выпусках новостей на американском телевидении. Готовность Хейманса допустить возможность правления большинства и всестороннее, независимое расследование деятельности спецслужб — вот новость так новость, вне зависимости оттого, насколько эти предложения искренни и выйдет ли из них что-нибудь вообще.
Зная менталитет буров, Иэн серьезно сомневался, что переговоры к чему-нибудь приведут. Ни один, даже самый умеренный член Националистической партии и в мыслях не допустит, чтобы полностью отказаться от господства белых в ЮАР. А даже самый реалистичный лидер АНК никогда в жизни не согласится на меньшее. Переговоры заранее обречены на провал, что повлечет за собой новое насилие и новые трупы на улицах южноафриканских городов.
При мысли об этом улыбка сошла с его лица.
История ЮАР несла в себе все составные части величайшей трагедии: упущенные возможности, недопонимание, ненависть, высокомерие, жадность и страх. И самое ужасное то, что трагедия эта неразрешима, по крайней мере, усилиями людей.
Иэн вздохнул, цинично подумав, что любой исход даст ему материал для очередного репортажа. Он давно научился не принимать близко к сердцу новости, которые передает. Это первое, что вдалбливают в голову любому начинающему журналисту. Сохранять непредубежденность — вот единственный шанс оставаться здравомыслящим и объективным. Стоит только позволить себе собственное мнение, готовя репортаж, и ты неизбежно становишься бесплатным агитатором той или иной стороны.
Ноулз похлопал его по плечу.
— Может, ты пойдешь? Кажется, у тебя были сегодня какие-то планы на обед?
Господи! Иэн посмотрел на часы: где-то в середине пресс-конференции Хейманса он потерял счет времени.
— Планы… Да-да, ты абсолютно прав!
Но теперь у них с Ноулзом слишком много работы, и надо успеть все подготовить до того, как они получат свое время по спутниковой связи. Надо позвонить Эмили и все отменить. Хотя вряд ли ее это обрадует: они договорились о сегодняшней встрече больше недели назад. Впрочем, она все поймет. В конце концов, это первый серьезный материал, который попался ему за все время работы в Кейптауне. Конечно, Ноулз и сам справится, его, Иэна, участие потребуется значительно позже, но все-таки неудобно вот так исчезнуть в один из редких дней, богатых интересными событиями. Черт! Это к вопросу о том, как всегда приходится выбирать между профессиональными интересами и личной жизнью. Эмили ван дер Хейден — это единственная радость, которая неожиданно пришла к нему в ЮАР.
Заметив выражение лица журналиста, Ноулз рассмеялся.
— Слушай, парень, отправляйся-ка ты на свой обед. А к тому времени, как ты набьешь себе живот, я все отредактирую и подготовлю, так что хоть сразу запускай в эфир.
— Спасибо, Сэм. Я твой вечный должник. — Иэн помолчал, прикидывая, сколько времени ему понадобится. — Слушай, наш канал открывается в шесть? Тогда я, пожалуй, приду после четырех, чтобы подготовить комментарий, записать звук и дать сигнал окончания передачи. Идет?
Ноулз приподнял правую бровь.
— О… это одно из тех свиданий… я понимаю…
Не без удивления Иэн почувствовал, что смущен. Если бы речь шла о любой другой женщине, он бы просто ухмыльнулся, давая повод разыграться и без того бурному воображению Ноулза. Да если бы они находились в Штатах, Ноулз, пожалуй, был бы недалек от истины. Но с Эмили все было по-другому. Что-то в ней пробуждало старомодные защитные инстинкты, столь презираемые рьяными феминистками.
