король. Если какой-то особо дерзкий полицейский или сыщик пытается рыть под него, Новарро отправляет одного из своих ребят разобраться с наглецом. Если взбучка не помогает, он отправляет уже нескольких людей. — Винс подмигнул таксисту и, хлебнув из банки, взял с картонки треугольник пиццы.
— Но почему Новарро думает, что ты под него копаешь? — спросил Гилмор, как следует переварив все услышанное.
— Потому что знает, как я его не люблю, — стал загибать пальцы Новал. — Потому что параноик и паникер. Потому что я пытался под него копать лет шесть назад, но мне велели остановиться — мои же сотрудники, представляешь? Как сейчас помню тот день… Капитан вызвал меня к себе в кабинет, усадил в кресло и сказал, глядя в окно: «Если ты не прекратишь доставать господина Новарро, окажешься в государственной тюрьме штата Массачусетс. А заключенные очень любят, когда к ним попадает бывший коп. Ты ведь знаешь об этом, Винс?». После того разговора я оставил дело Новарро — просто струсил. Я только-только закончил университет, поступил на работу в полицию, собирался сажать негодяев… А тут мне заявляют такое. Видно, поэтому долго я в участке не задержался; буквально через пару месяцев сдал значок и оружие, сделал капитану ручкой и ушел. Куда податься, я не знал. Следующие три года более напоминали луна-парк — один аттракцион под названием «работа» сменялся другим, я нигде не мог закрепиться надолго, потому что чувствовал — это не мое. А потом, весной, два с половиной года назад, я плюнул на все и открыл собственное дело. Мне казалось, я могу взять новизной: в Хорс-тауне не было и нет других частных сыщиков. Но ничего толкового из этой задумки не вышло. Люди смеялись надо мной — мол, зачем платить деньги какому-то оборванцу, возомнившему себя Эркюлем Пуаро, если полиция завсегда сделает то же самое абсолютно бесплатно. Нет, конечно, изредка меня все же навещали клиенты… Но дела, которые я «раскрыл» за эти пару лет, и делами-то назвать нельзя. С другой стороны, на жизнь мне вроде бы хватало, так что я не жаловался. А о Новарро и не вспоминал. Покуда он сам не нагрянул ко мне в офис. Ублюдок, оказывается, все это время помнил обо мне и опасался, не продолжаю ли я расследование! Верх идиотизма… Мы поговорили, я успокоил его, сказав, что ни он, ни его проклятый бизнес меня больше совершенно не интересуют. Тогда Новарро убыл довольный. И вот недавно я оказался в его «Жасмине», и мой вид пробудил в нем застарелые опасения. Проклятый параноик решил, что я собрался вновь докучать ему, и потому, видимо, выслал блондинчика со мной потолковать. Такая вот история. Ты не уснул там, часом?
— Нет… Нет, — мотнул головой Рисби. — Очень увлекательно, на самом деле. Интересно у тебя жизнь сложилась.
— И продолжает складываться, — горько усмехнувшись, сказал Новал. — К сожалению. Мы вот тут сидим, пьем пиво, едим пиццу, а Дезмонд думает, что я разрабатываю план по свержению Его Величества с престола.
— Дезмонд — это, я так понимаю, тот самый Новарро?
— Ага.
— Похоже, он действительно больной на голову.
— Ну так а я о чем? — усмехнулся Винс.
Он потянулся за пультом, спрятавшимся между подушкой и спинкой дивана, и щелкнул наугад кнопкой.
— По телеку — одна дрянь, — пожаловался Винс Гилмору. — Когда ни включи, вялые новости, скучные мультики и прочее унылое дерьмо до кучи.
— Не скажи, — возразил таксист. — Я иногда попадаю на «LOST», так вроде ничего сериал, интересный.
— Терпеть не могу эти сериалы, — скривился Новал. — Сорок пятый сезон этого, сто двадцать восьмой того… Если что-то идет по телевизору, то это бредятина, которую совершенно противопоказано смотреть нормальным людям.
— А как же «Немного счастья»? — ахнул Гилмор.
Сыщик хотел высказать все, что думал о проклятой передаче, но его остановил взгляд Рисби. Детективу показалось, что один выпад в сторону «любимого шоу всего мира» может разрушить весь внутренний мир Гилмора.
— Ах да, точно. И как я про него забыл? — пробормотал Винс, отворачиваясь.
Как тяжело подчас — быть не таким, как все. Новалу почему-то и в голову не могло прийти, что Рисби тоже смотрит чертово шоу. Сыщик хотел верить, что таксист не подвластен чарам дьявольской телепрограммы. Гилмор казался особенным, отличным от других людей, которых Винс встречал ежедневно на улицах, в магазинах и барах.
Однако детектив, видно, пожелал слишком многого. Как бы ни был хорош Рисби, но ежедневно, с семи до восьми, он превращался в овощ и, глупо раскрыв рот, пялился в сине-голубой экран. Пусть его дом будет гореть, пусть где-то будет тикать бомба — Гилмор не сможет пошевелить и пальцем.
Инстинкт самосохранения — да вообще любой инстинкт, желание или потребность! — ничто в сравнении с возможностью узнать новую цифру из комбинации.
Винс украдкой посмотрел на таксиста. Рисби жевал пиццу, запивал ее пивом и смотрел на экран. Двадцать три часа в сутки, даже ночью — он наверняка возьмет трубку, поговорит с Винсом, спросит, чем может помочь ему в той или иной ситуации. Но в те злополучные шестьдесят минут чернокожий таксист не подойдет ни к телефону, если ему позвонить, ни к двери. И как быть, если именно в эти шестьдесят минут случится что-то важное?..
Я—
Глава 4
Немного романтики для одиноких сердец
Сыщик проснулся от звона стекла.
— Что за нахрен?.. — пробормотал Винс.
Он резко сел и сонно захлопал глазами. Тупо уставился на осколки стекла, разбросанные по полу. Средь мелких стеклышек серым исполином возвышался увесистый камень. Винс поднял глаза и едва сдержал проклятья: неизвестный разбил окно.
— Что это за шутники еще? — злобно прошипел детектив.
Он посмотрел на настенные часы и замер, не в силах отвести взгляд. Уже семь вечера. Даже десять минут восьмого. Значит, это не обычные уличные хулиганы. Даркеры? Или та тварь из канализации? Еще один камень влетел в окно и, проскакав по полу несколько футов, замер у ног Винса. Детектив схватил его и вышвырнул обратно на улицу. Попасть он не надеялся, но кто-то вскрикнул.
