ровенская ночь. Луна и звёзды были скрыты за плотными серыми облаками, пришедшими вечером со стороны морского побережья.
Игорь тревожно ворочался на скамье-кровати, а его неутомимый внутренний голос язвительно нашептывал: – «Переживаешь, братец, мол, придёт или не придёт? А если придёт, то что с ней, молоденькой сумасбродкой, собственно, делать? То бишь, вступать или же не вступать – с милейшей Голубой – во взрослую интимную связь? Я – на твоём месте – не парился бы с разными этическими и моральными аспектами, а непременно бы – вступил. Причём, многократно, по полной программе и с удовольствием…. Всё понял, умолкаю. Сам разбирайся. Моралист хренов…».
Когда за окошком начало заметно сереть, в стекло, тихонько звякнув, ударился маленький камушек.
«Пришла-таки!», – отгоняя вязкую дрёму в сторону, обрадовался развратный внутренний голос. – «Ох, уж, эти девки! Неймётся им, шалавам…».
Игорь, накинув на плечи суконную свиту и вдев босые ноги в войлочные боты, доставшиеся ему в наследство от покойного мужа Мирины, вышел – через светлицу и сени – на крыльцо и, оглядевшись по сторонам, тихонько позвал:
– Голуба, ты? А чем это пахнет? Чем-то – до боли – знакомым…
– Извини, Гарик, но молоденьких и страстных девиц поблизости не наблюдается, – насмешливо известил хриплый старческий голос. – Это я, Ведун, тебя побеспокоил…. Зачем разбудил? Белый иней выпал на траву. Вам пора в дорогу.
Глава тринадцатая
Сизые болота
Старик сидел на нижней ступени крыльца и невозмутимо, пуская в предрассветное небо ароматные табачные кольца, покуривал короткую чёрную трубку.
«Здравствуй жопа – Новый год!», – незамедлительно отреагировал невоспитанный внутренний голос. – «Зорго, ведь, чётко говорил, мол: – «Ни в Славянке, ни во Фландрии, ни на Островах табак не выращивается…». Как же тогда прикажете это понимать? А, мать вашу? Вязкая слюна уже медленно потекла по мужественному подбородку…».
– Наверное, хочешь покурить, Гарик? – понимающе хмыкнув, предположил Ведун.
– Хочу, но не буду. Решил бросить. Зачем же нарушать обещания, данные самому себе?
– Молодец! – похвалил старик. – Всё правильно понимаешь. Хотя, теперь я тебя не понимаю до конца…. Где же ты, отрок странный, приохотился к курению?
– Не помню. Я же – варг…. А откуда у тебя, уважаемый пилигрим, взялся табак? Курительная трубка?
– Конечно, из южной Фландрии. Только там можно достать это ароматное снадобье.
– Там выращивают табак? – сглотнув слюну и зябко поёживаясь от утреннего холода, уточнил Игорь.
– Нет.
– А откуда же он берётся?
– Фландрийская заветная тайна, – несуетливо выбивая курительную трубку о подошву поршня, сообщил Ведун. – Это как у южных вятичей – жёлтое железо. Или же у северных – белое…. Понимаешь?
– Понимаю. А, вот, Живой Божок, обитающий в северных пределах Славянки…. Ты видел его?
– Видел. Даже разговаривал с ним несколько раз.
– И, как? – заинтересовался Игорь. – Кто он такой?
– Трудно сказать однозначно. С одной стороны, настоящий Бог, умеющий видеть – сквозь землю – белое железо, двигать взглядом всякие предметы и читать мысли людей. С другой же стороны, обыкновенный маленький ребёнок. Только каменный…
– Каменный? Это как?
– Обыкновенно, – поднимаясь на ноги, вздохнул старик. – Каменная статуя размером с годовалого ребёнка. Но только с живыми человеческими глазами…. Буди, Гарик, Борха и Ждана. Я же дошагаю до дома, где живут братья Свен и Пегий, постучу в окошко. Вам, молодцы, пора в дорогу. Помнишь, как поётся в той моей песенке – про сливовое вино?
– Помню, дедуля. Ждёт дорога нас – неотвратимо. Словно – в сентябре – дожди…
– Тьфу-тьфу-тьфу! – торопливо сплюнул через левое плечо Ведун и, старательно постучав костяшками скрюченных пальцев по доскам крыльца, объяснил: – Это я на предмет осенних затяжных дождей. Вам они нынче не к чему…. Ещё одно. Не надо излишне шуметь. Пумбо, не дай Перун со Сварогом, проснётся и бучу учинит, мол, почему его не берут с собой…
«Братец, в сенях лежит связка ровных дощечек», – напомнил о своём существовании внутренний голос. – «Предназначены, наверное, для сезонного ремонта бочек и бочонков. Надо будет обязательно захватить эти дощечки с собой. И маленькими гвоздями стоит разжиться. Как это – для чего? Если в Жёлтом ущелье закончились крупные самородки, то придётся заняться промывкой золотосодержащего песка. Десять таунов золота – совсем и не шутка. Их ещё надо умудриться набрать-добыть…. А как промывать песок без дельных лотков? То-то же…»
На долю каждого члена «золотого» отряда досталось по большому плетёному коробу, оснащённому наплечными ремнями.
«Впрочем, короба имеют разные размеры», – заметил наблюдательный внутренний голос. – «Видимо, жёны Борха, которые занимались – со знанием дела – комплектацией походных грузов, учли и физические кондиции бойцов. Самый маленький короб предназначен для Ждана, а вон те два – средние по размерам – для хрупкой Голубы и пухлого Ореха. А ещё ко всем коробам аккуратно прислонены какие-то странные овальные штуковины…. Интересно, что это такое?».
– Снегоступы, – не дожидаясь вопроса, сообщил Борх. – С их помощью мы будем перебираться через непроходимую трясину Сизых болот. А зачем, сынок, тебе понадобилось столько дощечек?
– Есть одна дельная мысль. Долго рассказывать, поэтому растолкую и всё покажу уже на месте.
– Ладно, поверю…. Свен и Пегий, возьмите себе часть досок! А ты, Гарик, держи дротик, пригодится. Лук со стрелами нужен?
– Пожалуй, нет. Плохо я из него стреляю, честно говоря…
Голуба же – при встрече – не удержалась от ехидной реплики, озабоченно заявив:
– Плохо выглядишь, Гарик! Мятый какой-то, серые тени залегли под глазами…. Наверное, плохо спалось? Ждал чего-то, но не дождался? Может, совесть не чиста? Сомнения всякие мучили?
– И тебе, красавица, доброго утра, – хмуро откликнулся Игорь. – Рад видеть, и всё такое…
«Вот же, чертовка коварная! Ещё и издевается», – отреагировал сварливый и не выспавшийся внутренний голос. – «Потрясающая вредина! Но – при этом – и безумно симпатичная. Хотя, до нашей Алины ей, всё равно, далеко. И по вредности, и по симпатичности…».
Они выдвинулись на маршрут на кроваво-алом рассвете, не тратя времени на завтрак.
«Ясное голубое небо над головой, безветрие, полное отсутствие облаков, тонкий белый иней на траве. Но совсем не холодно. Наоборот – бодрит!», – радовался повеселевший внутренний голос. – «Идеальная походная погода, короче говоря…. Голуба? Демонстративно и настойчиво держится – от нас с тобой, братец – в стороне. Сейчас о чём-то увлечённо перешептывается, поправляя чёрный лук, пристроенный на плече, со Свеном. Сумасбродка славянская…».
Отряд, ведомый Борхом, который опирался на чёрное старинное копьё, доставшееся ему от прадеда, пройдя через деревенские ворота, повернул на восток – прочь от морского побережья.
– И это – вполне ожидаемо, – прошептал под нос Игорь. – Естественно, что заветное золоторудное месторождение вятичей должно располагать в самом сердце Славянки.
– О чём это ты, Гарик, бормочешь? – заинтересовался Ждан.
– Да, так. Восторгаюсь замечательной погодой. А ты почему такой грустный и молчаливый? Случилось что-то?
– За Пумбо переживаю, – смущённо кашлянув, признался парнишка. – Проснётся, бедняга, а нас с тобой нет. Наверняка, расстроится. Переживать будет, плакать…. Нехорошо получилось. И на сердце – очень и очень тяжело. Будто бы, ненароком, предали старого и верного друга…
Не зная, чем утешить названного брата, Игорь промолчал.
