том смысле, что шагал он очень осторожно, переставляя ноги с оглядкой, старательно высматривая крохотные тёмно-зелёные проталины. Не хотелось – на уровне подсознания – уродовать белёсые цветочные розетки.
Дошагал, понятное дело, до самого морского залива. Вернее, до берега полукруглой бухты, которая являлась составной частью этого обширного залива.
То бишь, дошагал он до устья бойкого ровенского ручья, впадавшего в длинную и узкую губу, которая – в свою очередь – являлась составной частью вышеозначенной бухты…. Хрень ровенская.
Короче говоря, море, изображая из себя бескрайнюю обеденную скатерть, простиралось – до самого лазурного горизонта. Простиралось и тонуло – в собственной бездонной пучине.
Да, бывает…
Игорь сел на бревно-топляк, вынесенное когда-то – в стародавние времена – на берег Славянки. Почему – в стародавние времена? Потому, что бревно было – белее белоснежного снега, выпадавшего зимой на севере Ровены. В чём, в чём, а в северных снегах этой чудесной и незабываемой планеты он знал толк…
В тот раз и копья, и стрелы, выпущенные северными вятичами, благополучно пролетели стороной. Стараньями Живого Божка, понятное дело. Как выяснилось, Ведун не соврал, и Божок, действительно, мог – усилием мысли – отодвигать различные предметы в сторону.
Что было потом? Много чего.
«Чего только не было!», – жизнерадостно хохотнул бодрый внутренний голос. – «Для начала, вволю поболтали с Вьюгой и его суровыми подчинёнными. О чём – поболтали? Да, обо всём на свете. О религиозных канонах и казусах. О подлости и жадности фландрийских графов-баронов. О необходимости совместных действий – в благородном деле, направленном на успешное отражение внешних угроз…. Потом, ясное ровенское солнышко, пришлось заняться похоронами, по завершению которых гонцы (из охотников, ходивших за солью), разбрелись по северной Славянке. Ещё через три недели состоялся «съезд» представителей всех поселений северных вятичей. Знатно тогда «позаседали», ничего не скажешь…».
– Знатно, – наблюдая за белыми кучевыми облаками, плывущими по небу со стороны моря, подтвердил Игорь. – А мне пришлось там выступать – в качестве полноправного представителя южных вятичей. Великая честь, но и ответственность немалая…. Договорились, конечно, обо всём. В этот момент и южане – во главе с Борхом – подошли. Был заключён нерушимый мир – на вечные Времена. Потом, как и полагается, закатили нехилый пир – горой. Только не все живыми – после этого грандиозного празднества – остались. Почти все жрецы северян, отравившись чем-то неизвестным, отправились в благостную Долину Теней. Бывает, чего уж там…. Потом, через некоторое время, и южные жрецы отправились следом за северными. Видимо, так решили добрые и справедливые Боги – Айвенго с Ровеной, да Сварог с Перуном…
От кромки дубовой рощи, до которой было метров двести пятьдесят, долетели возбуждённые крики- вопли.
«Сладкая троица пожаловала – Ждан, Пумбо и Живой Божок, гостящий на данный момент в Веснянке», – усмехнулся внутренний голос, с утра находящийся в дурном расположении духа. – «Сейчас начнётся самый натуральный бардак. То бишь, бесплатный затрапезный цирк. Прощайте, тишина и покой…. Впрочем, братец, пара-тройка минут у нас ещё есть. Завершай рассказ, не тушуйся…».
– Как скажешь, – пробормотал Игорь. – Итак, после того, как со жрецами было покончено, в Славянке прошла серьёзная «религиозная реформа». Выражаясь по сути, «церковь была отлучена от государства», а на землях вятичей была провозглашена «свобода совести и вероисповедания». Вот, как-то так…. После этого и славянские «вооружённые силы» объединились под единым началом. То бишь, Борх был единодушно избран местным единоличным «генералиссимусом», а Вьюга – назначен его верным заместителем. А три недели тому назад на перешейке, соединяющем Славянку и Фландрию, вятичи обустроили крепкую и надёжную «пограничную заставу»…. После этого фландрийцам был выдвинут жёсткий ультиматум, мол: – «Требуем – выдать подлых графа Родэна и барона Пырта! Ждём до наступления июля месяца. В случае невыполнения нашего пожелания – пеняйте, уважаемые, на себя. То бишь, начнём полномасштабные военные действия. Так вас всех, сволочей, и растак. Мать вашу фландрийскую…». Конечно, всё это хорошо и даже – местами – мило. Но теперь, как не крути, придётся воевать. Не хотелось бы, честно говоря…. Впрочем, нет худа – без добра. Посетим – в процессе боевых действий – средневековую Фландрию. Пообщаемся с тамошними стариками. Вдруг, кто-нибудь из них и подскажет – откуда на Ровене берутся Демоны? С этим вопросом всё обстоит по-прежнему. То есть, никак. Я даже на связь с Зорго больше не выхожу. А зачем, собственно? Сплошное пустословие и расстройство, не более того…. Что ещё? Россыпного золота команда Борха набрала только восемь таунов. Больше, просто-напросто, не успели. Наступила ранняя зима, повалил пушистый «тяжёлый» снег, пришлось срочно, не дожидаясь, когда заметёт с головой, уходить к Веснянке. А сейчас Жёлтое ущелье затоплено – метров на пять-шесть – вешними водами…. Впрочем, северные вятичи – по доброй воле и в качестве доказательства искренней братской дружбы – добавили от себя два тауна белого железа. То бишь, платины. Будем надеяться, что морских воительниц такая замена устроит…. Когда прибудут шняги островных бабочек? Скорее всего, на днях. Я для того и вышел на побережье, чтобы окинуть зорким взглядом морские дали и вволю подышать свежим, слегка солоноватым воздухом. Говорят, что это очень полезно для лёгких и бронхов, «подуставших» за зиму…
«Врёшь ты всё, братец!», – нагло заявил беспардонный и неотёсанный внутренний голос. – «Это я про морские дали и свежий воздух. Просто – в наших общих мозгах – образовалось некое смутное предчувствие, вот, тебе и не сидится на одном месте. Поэтому и бродишь – уже, почитай, целую неделю – по окрестностям Веснянки. Причём, слоняешься безо всякой конкретной цели и надобности. То бишь, бездумно и бестолково…. Смутное предчувствие – чего? А хрен его знает. Очевидно, предчувствие неожиданных новостей, способных – самым кардинальным и решительным образом – изменить ход событий. В том смысле, что направить течение всей этой истории в другое русло…. Иначе, с чего это ты бородку вчера подстригал, а? С каких, спрашивается, сладких пирожков? Типа – прихорашивался? Молчишь? Значит, я прав. Впрочем, как и всегда…».
– Эге-гей! – разнеслось над берегом. – Гарик! Ура! Эге-гей!
– Пр-р-р! Хр-р-р!
«Заявились, добры молодцы», – неодобрительно поморщился хмурый внутренний голос. – «Сейчас, наверняка, начнут приставать со всякими дурацкими глупостями. Мол, давно не ходили на рыбалку. То, да сё. Суета сплошная, отвлекающая от серьёзных философских раздумий-размышлений…».
Первым по песчаной косе, смешно подпрыгивая и беззаботно помахивая куцым хвостиком, следовал Пумбо.
«Да, за прошедшие полгода наш ушастый приятель здорово подрос», – признал сентиментальный внутренний голос. – «Сейчас, наверное, килограмм на сто с кепкой потянет. Здоровяк, одно слово…».
За розовым слонёнком бодро шагал Ждан. За его спиной располагался плетёный короб без крышки, из которого высовывалась яйцеобразная и любопытная голова Живого Божка.
– Привет бродягам славянским! – усмехнувшись по-доброму, поздоровался Игорь. – Каким ветром вас сюда занесло? Всё дурака валяете, не зная чем себя занять?
– И, ничего подобного! – возмутился Ждан. – Мы на берег пришли по важному делу.
– Пр-р-р! – подтвердил Пумбо.
– «Блинчики», небось, попускать по морской глади? Или же хотите пошарить по гусиным гнёздам? Мол, вдруг, там уже яйца появились?
– Нет, для того, чтобы проверить предсказания Живого Божка.
– Да? И в чём же заключаются эти самые предсказания?
Тонкие губы статуэтки чуть заметно дрогнули, и глубокий голос, в котором угадывались механические нотки, известил:
– Сюда плывут пять шняг островных бабочек. Скоро должны встать в этой бухте на якоря.
– Ты ничего не путаешь? – нахмурился Игорь. – По договорённости к берегу должно подойти только одно судно – чтобы забрать десять таунов жёлтого железа. В нашем случае – восемь таунов жёлтого и два белого. И только потом, по условному сигналу, поданному с первой шняги, и остальные кораблики войдут в бухту.
– Все пять шняг – очень скоро – встанут на якоря, – заупрямился каменный собеседник. – Зачем мне обманывать? Ты, Гарик, посмотри, прежде чем спорить, на море…
