сухофруктами.
– Вот, видишь! – подбадривающе подмигнул Егор. – Прорвёмся, родное сердечко. Не впервой…. А воронка-то, действительно, «дышит». Земля потихоньку сыпется-обваливается вниз. Давай-ка, заберём у мертвеца все полезные вещи и займёмся скромными похоронами.
Когда покойник оказался на дне воронки, Егор произнёс краткую надгробную речь:
– Пусть земля тебе будет пухом, Аугусто Мартинес, верный товарищ. Спасибо за реальную помощь и доброе отношение к нам! А о твоей бессмертной душе, надеюсь, позаботится Светлая Тень. Прощай! – внимательно посмотрел на супругу. – Нам пора, Санёк. Забираем рюкзаки и двигаемся на запад. Подожди секунду, я на палец надену кольцо-пропуск, а компас пристрою на запястье…. Ещё одно. Иди за мной – след в след, не отходя в сторону ни на шаг.
– А если захочется пописать?
– Расстегнула молнию и ремень, сняла штаны, присела и пописала. Я подожду и обещаю не глазеть – почём зря – на данное пикантное действо. Журчи – сколько захочешь…. Всё, вперёд!
Они упорно, настойчиво и – одновременно – осторожно шагали по пышным мхам Сизых болот к каменистому Индейскому нагорью. Высоченные камышовые заросли сменялись чёрными вязкими прогалинами, часто приходилось лавировать между круглыми и овальными лужами-озерками, наполненными тёмно-коричневой водой, в которой беззаботно плескались жирные утки, гуси и голенастые цапли. А ещё надо было внимательно и постоянно глядеть под ноги, высматривая чёрные (или, наоборот, блестящие?) проволочки коварных гранатных растяжек, которые, слава Богу, им так и не повстречались.
У Егора к вечеру даже голова слегка закружилась, а перед глазами всё качалась и качалась, словно бы издеваясь, пёстрая камышовая стена.
«Удастся ли к ночи выбраться из болота?», – занервничал усталый внутренний голос. – В темноте здесь ходить не стоит, запросто можно нарваться на гранатную растяжку. А просидеть всю долгую ночь на моховой кочке – удовольствие очень и очень сомнительное. Особенно, учитывая размеры здешних анаконд…».
– Камыши стали заметно ниже, – радостно объявила наблюдательная Сашенция. – Следовательно, мы у цели…. Только, вот, кушать очень хочется. Потерянные калории, как известно, рекомендуется усердно восстанавливать. Хотя бы изредка. Иначе ноги можно протянуть…
Через пять-шесть минут они выбрались на каменную россыпь, образованную серой, розовой и светло- зелёной галькой.
– Куда теперь? – торопливо освободившись от накомарника, поинтересовалась Санька.
– Конечно же, направо. Видишь, узкий распадок, поросший местными хвойными растениями? Сейчас я быстро смастерю шикарный шалаш, а ты, алмазная донна, разожги, пожалуйста, походный костёр.
– А это, случаем, не опасно? На яркие отблески запросто могут пожаловать мрачные и неприветливые индейцы, про которых нам рассказывал покойный Аугусто…
– Ну, и что из того? – удивился Егор. – Пусть приходят. Нам, в любом раскладе, надо переговорить с их вождём. Без чиго, насколько я понимаю, секретного аэродрома ни за что не найти…
Шалаш, предварительно настелив на камни толстый слой лапника, он соорудил возле крохотного родника с хрустально-чистой водой. Рядом – метрах в трёх – Санька развела небольшой, но жаркий костерок.
– О, весьма полезная вещь! – указывая на густой кустарник, обрадовался Егор. – Теперь голодная смерть нам точно не грозит.
– Что это за растение?
– Какой-то местный орех – с очень длинным и труднопроизносимым названием. Тропический аналог европейского фундука. Только у него скорлупа гораздо тоньше. Попробуй, амазонка. Рекомендую.
Расколов скорлупу, Санька задумчиво разжевала ребристое ядрышко и вынесла авторитетный вердикт:
– Пища капризных и взыскательных Богов! Натуральный орех, только с ярко-выраженным молочным привкусом. Вещь однозначно-вкусная и очень калорийная. Сейчас я оперативно наберу пару-тройку сотен – в ковбойскую шляпу, ясный никарагуанский вечерок…
Они, усевшись по-турецки рядом с костром, поужинали орехами и половинкой шоколадки, запивая скромную трапезу холодной родниковой водой.
Наступила ночь. На небе появились крупные, неправдоподобно-яркие тропические звёзды.
– Сириус, Канопус, Ригель…, – принялась старательно перечислять начитанная Сашенция, но, сладко зевнув, сбилась и жалобно попросила: – Милый, отнеси, пожалуйста, свою верную жёнушку в шалаш. У меня, похоже, последние силы закончились. Глаза слипаются – сами собой…
Утро выдалось тёплым и погожим. Солнышко ласково проглядывало сквозь светло-серые перистые облака, в ореховом кустарнике беззаботно щебетали крохотные пичуги.
Наспех умывшись холодной родниковой водой, путники позавтракали – точной копией вчерашнего ужина, после чего Егор, забросив за спину тощий рюкзак и пристроив на правом плече кожаный ремешок бельгийского нарезного карабина (наследство, доставшееся от покойного сеньора Мартинеса), озвучил мудрое командирское решение:
– Двигаемся вдоль кромки Сизых болот и старательно высматриваем тропу. В местах, обитаемых людьми, всегда отыщутся тропы. Прописная азбука опытного диверсанта, оказавшегося – по воле коварной судьбы – в насквозь незнакомой местности…
На широкую, хорошо натоптанную тропку они наткнулись уже через несколько минут.
– Нет, это совсем не то, что мы искали, – присев на корточки, расстроено вздохнул Егор. – То бишь, звериная дорожка. Возможно, что здесь регулярно шастают упитанные тапиры.
– Определенно, знакомое слово, – задумалась Санька. – А как выглядят эти животные?
– Слегка напоминают диких кабанов – весом, размерами, повадками, норовом. Только – при этом – кабанами не являются. А ещё у каждого взрослого тапира имеется короткий хобот…
– Доходчивое, чёткое и однозначное объяснение, – весело улыбнулась жена и тут же насторожилась, указывая тонким пальчиком на невысокую каменную гряду: – Слышишь? Булькает что-то…. Словно бы кто- то бросает в воду большие камни. Вот, опять…
За грядой обнаружилась широкая травянистая долина, по которой протекал бодрый ручей. На покатом берегу, метрах в тридцати пяти от гряды, у воды замер высокий черноволосый индеец, облачённый в набедренную повязку до колен, с короткой острогой в правой руке.
«Совсем ещё молоденький парнишка. Наверное, ему лет пятнадцать-шестнадцать, не больше», – не преминул отметиться высказыванием внутренний голос. – «А, вот, фигура у него какая-то…м-м-м, непропорциональная и даже слегка уродливая. То бишь, непривычная глазу. Ноги – избыточно-длинные, плечи – гораздо шире бёдер. Бывает, конечно…».
Паренёк – тем временем – резко махнул рукой, острога послушно полетела вперёд, уйдя в воду на две трети, а кончик её древка мелко-мелко задрожал.
– Кажется, попал, – азартно и чуть завистливо прошептала Санька. – Ага, снимает с острия остроги вполне приличную форель, грамм на семьсот-восемьсот. Два раза стукнул увесистым камнем рыбине по голове и отправил трофей в большую плетёную корзинку, которая, похоже, уже заполнена на две трети. Добытчик, однако…, – после минутного молчания сделала неожиданное предложение: – Может, возьмём парнишку в плен? Рыбу, понятное дело, съедим. А пленного потом обменяем…
– На что, извини, обменяем?
– Конечно же, на маршрут к тайному аэродрому. То есть, мы любезно освобождаем юнца, а здешние индейцы – в качестве ответной услуги – отводят нас к секретной опорной точке службы «SV»…. Как тебе такой козырный вариант?
– Не катит, – криво усмехнулся Егор.
– Почему, собственно?
– Чиго, по заверениям покойного дона Аугусто, вполне нормальные и адекватные люди. Зачем же сразу напрягать хороших парней всякими голливудскими штуковинами? Могут не оценить, воинственная амазонка, твоей занятной и элегантной шутки. То есть, понять совершенно неправильно, с самыми негативными последствиями для нас, понятное дело…. Ладно, пошли к ручью, попробуем провести первичные дипломатические переговоры. Оружием, естественно, не стоит бравировать излишне. В том плане, что не
