— Но только ты, свет очей наших, только присутствие твоей августейшей персоны может укрепить его власть. Он говорил: «Гром небесный, морские силы могут уничтожить целые народы и царства, но не августейшее семейство. Если вы найдете принца Доримаса, подарите ему этих коней…»
— Я ведь уже сказала, что принц умер.
— …А если это будет славная принцесса Дора, пусть она соблаговолит принять от моего имени несколько ничтожных шкатулок с драгоценностями, благовониями и тканями, недостойными ее. И да заступятся за меня ваши языки перед ее великолепием!..
— Известно ли ему, что случилось с Атлантидой?
— Наши разведывательные суда — в твоей власти, досточтимая принцесса, Тартесс станет повелителем морей, и перед его могуществом померкнет даже воспоминание о Посейдонисе! Итак, наши суда, как я говорил, исследовали место, где раньше находилась Атлантида. Там из воды выступают лишь вершины самых высоких гор, они пусты. Все остальное затоплено водой. Но, повторяю еще раз, сохранился Тартесс и вся Иберия с частью Этрурии.
У того, который говорил больше, были толстые губы, большие глаза и курчавые волосы, как у Нода.
— Каково твое решение, принцесса?
— Да будет Тартесс новой столицей империи атлантов, и да затмит его красота красоту Посейдониса!
— Принцесса, наша царица и повелительница с сегодняшнего прекрасного дня, дары, о которых я говорил тебе, — знак нашей преданности, — находятся во владениях царя Граллона, там же и наши товарищи. Я надеюсь, что при помощи этого властителя-дикаря мы восстановим наши морские пути в края, богатые металлами. Когда ты пожелаешь отправиться в путь?
— Немедленно.
Гальдар слушал, скрестив руки на груди, по своей странной привычке, но не мог унять дрожь.
— Собери чернокожих охранников, — сказала она ему.
— Это не составит труда.
— Что же касается корабля, спасенного по воле Посейдона, — вновь заговорил курчавый, — то я советую тебе уничтожить его, чтобы эти варвары не завладели им и не построили себе такой же.
— Нет! — ответил Гальдар.
— Ну, ладно, пусть он идет к Тартессу морем, — примирительно усмехнувшись, молвил тот.
— Принцесса, твои стражи последуют за тобой, поскольку они принадлежат тебе. Но твой покорный слуга, Ош и трое матросов — свободные люди.
— Ты потерял разум?
— Они просят тебя в награду за добрую и верную службу отдать им этот корабль. Он не имеет никакой ценности, он, как и мы, утомлен странствием.
— Но зачем он вам? Он ведь не на ходу.
— Мы поищем другого пристанища.
— Гальдар!
— Зачем лгать друг другу?
Один из послов прервал его:
— Досточтимая царица, не только этот корабль выстоял во время того ужасного урагана. Многие из твоих сановников и судовладельцев из Посейдониса нашли пристанище в Тартессе со своими семьями и богатствами. Они не перепутали Иберию с этими дикими кельтскими берегами. Правда, у них был отборный экипаж и опытные капитаны.
Гальдар не принял вызова. Он чувствовал себя слишком уставшим. Им овладела безысходная печаль. Минуту спустя — слишком поздно! — Дора прошептала:
— Почему у тебя такое лицо? Ты же знаешь, что ничего не изменилось.
И тут же вслух она сказала:
— Хорошо еще, что нам удалось спасти царские регалии!
Он пожал плечами. И тогда она вспыхнула:
— Тебя оскорбляет, что я счастлива? Счастье так близко, а ты бежишь от него. Тебе хорошо, лишь когда всем плохо?
— Мне хорошо, лишь когда торжествует правда. Выбирай между золотом и мной.
— Поторопись-ка уложить эти сундуки!
— Выбирай!
— Не сходи с ума. Жить с Ориком и этими рогатыми идиотами?!
— Мы отправимся в путь… но в разные стороны. Ты — к славе и любимому образу жизни. Я — в море.
— Как хочешь.
— Дора, если бы ты захотела, если ты захочешь… Но есть этот губернатор, который щиплет лютню, правит скаковыми лошадьми и торгует всем, даже собственной душой, — как истинный атлант! Идеальный супруг для королевы! К тому же ему тридцать лет. Возраст — большая сила!
— Довольно!
Он повернулся к ней спиной и пошел прочь.
— Гальдар! Прими хотя бы немного золота… в знак памяти.
Он не ответил. Он уходил в своих черных доспехах, со склоненной головой. Никто не видел, как катились по его лицу горячие слезы. Сторожам он просто сказал:
— Собирайте свое обмундирование и пожитки. Ваша повелительница вновь обрела царство. Вы поедете с ней.
Они безмолвно повиновались.
Когда Дора со своим эскортом и двумя посланниками покидала деревню, все ее жители вышли посмотреть на это зрелище. Орик протянул Гальдару лук.
— Убей ее. Так велит закон. Иначе ты потеряешь право носить оружие.
Гальдар указал на корабль:
— Я действительно недостоин жить среди вас: я тоже ухожу.
— За ней? Ты пес или мужчина? Куда ты пойдешь?
— Не ведаю.
6
Оша, предпочитавшего море всем земным возлюбленным, охватила странная дрожь, когда корабль, выйдя из затопленной долины, заскользил грудью по лезвиям волн. Ему не помогало даже то, что он столько лет провел гребцом, «пропахивая» море, и столько пережил за эти годы. Он не мог унять беспричинный озноб. А ведь эти волны были лишь мирным дыханием старого Океана! Его хваленая страсть к морю не способствовала душевному равновесию. Вместо радостного ощущения, на которое он настроился («Друзья, наконец-то мы вышли в открытое море; жизнь прекрасна, когда под ногами чувствуешь отличное судно!»), его охватило смутное предчувствие, сковавшее все тело цепями суеверного страха. Странное дело: три его товарища по плаванию ощущали то же самое; тяжелое путешествие не укрепило их; напротив, оно пробило в их душах бреши, через которые в них вошли непреодолимые страхи и подозрения, осмеянные ими самими еще час назад. Они уже спаслись один раз, но у них внезапно возникло такое чувство, будто они снова кидаются в эту пропасть, но теперь уже безвозвратно.
Лишь Гальдар был уверен в себе, во всяком случае, избавлен от этих страхов. Он держал кормовой руль и всматривался в пустые дали.
Ни паруса, ни клочка земли, только морская гладь, поднимающаяся и опускающаяся в бесконечном ритме, оживляемая легким кружевом пены и желто-мраморными вкраплениями ракушек, силой вырванных из густых зарослей себе подобных, тянущихся в самых глубинах Океана. Небо было окрашено цветными полинявшими пятнами, налезающими друг на друга, а сквозь них просвечивал бледный диск истощенного
