— Расскажите мне об этом, и поподробнее.
Она поняла, что он стремится забыть этот день, не желает слышать смех и музыку вокруг, хочет сосредоточиться на какой-нибудь простой и правдивой истории.
— На заре, — начала она, — невеста причесывается с помощью своей служанки, подающей ей ленты и шелковые повязки. Девушки у нас носят волосы распущенными по плечам. После замужества они должны заплетать их в косы. Невеста разбирает их своим гребешком из слоновой кости на две пряди и заплетает две толстые косы, перевязывая их лентами и обшивками из конского волоса, а потом перекидывает через плечи или же оборачивает вокруг головы наподобие диадемы.
— Так же, как и ты?
— Чтобы быть похожей на здешних девушек, а кроме того, из-за жары.
— Я шучу, Жанна, не сердись. Продолжай… Скажи, свой наряд она надевает потом?
— Нет, прекрасный государь; нет, она уже одета в свою самую тонкую рубашку из присобранной льняной ткани, белее полевых цветов и лишь слегка подкрашенную шафраном. В наших местах не слишком жарко, даже на Пасху, даже летом, и все из-за дождей, которые приносит ветер, именуемый галерн. Служанка помогает ей облачиться в блио, покрой и украшения которого зависят от состояния и тщеславия каждой. Невеста надевает горностаевую накидку, подбитую куньим мехом. Остается только застегнуть накидку пряжкой, принятым у нас знаком благородного происхождения. У некоторых есть пояса, украшенные сапфирами и изумрудами; мы же обычно украшали их «камнем епископа», аметистом, который можно купить в горах Оверни, где маленькие пастушки часто находят их в траве. Когда невеста обует свои кожаные остроносые туфельки с позолотой, — она готова.
— А он?
— И он, со своей стороны, приводит себя в порядок, надевает рубашку, блио и застегивает свою мантию. Но часто его блио вышито, а мантия усыпана каскадом ограненных камней.
— Наверное, он так же красив, как и она?
— А разве животные, когда и для них наступает пора любви, ведут себя иначе?
— У тебя на все готов ответ! Ну, говори же, говори!
— Обычно церковь находится невдалеке от поместья. Туда отправляются все вместе длинной процессией, во главе которой выступают славословящие жонглеры с флейтами, лютнями и волынками. Он восседает на гордом скакуне, в седле, разубранном клевером и голубыми цветочками. Она — на муле, поводья которого позвякивают бубенчиками. В тот момент, когда они проходят по мосту или входят во врата, жонглер затягивает песню невесты…
— Это какую?
— Ах, Жанна, как трогательна эта простота!
— А другой жонглер отвечает песней жениха:
— Сыграй еще, спой снова! Мне кажется, что я сам еду в кортеже, и гордо гарцует моя разукрашенная лошадь. Голубки вылетают из своих клеток…
— Да, государь, им возвращают свободу в честь праздника, но они часто возвращаются назад… Ваш кортеж поднимается по пригорку к церкви, а вдоль дороги стоят земледельцы и дровосеки. Сама дорога усыпана благоухающими цветами, садовыми и полевыми. Священник ждет в дверях храма. Там он примет у них торжественную обоюдную клятву.
— На пороге церкви?
— На пороге. Именно здесь будет прочитан и подписан контракт, здесь они обменяются обручальными кольцами, над которыми священник прочтет прекрасную молитву из литургии: «Да благословит Господь эти кольца, Он, Творец и Держитель рода человеческого, Источник милосердия и вечного спасения…» Тогда супруг поочередно наденет его на три пальца правой руки своей супруги, проговаривая: «Во имя Отца», затем «Сына», наконец «Святого Духа». Он наденет его на левую руку, где ему и место, и скажет: «Я обручаюсь с вами этим кольцом; телом своим я почитаю вас; достоянием своим я облекаю вас». Потом он даст ей монетки — су и денье, по нашему незапамятному обычаю. После чего, набожно и радостно, они выслушают мессу. Во время пения Agnus Dei[10] супруг получит целование священника в знак мира и передаст его своей молодой супруге. И все отправятся восвояси, мило смеясь, распевая и разговаривая…
— Боже мой, ведь существует же на свете счастье! Есть, значит, существа, которые получат его на всю жизнь!
— Что с вами, мой король? Вы бледны!
— Все это так сладко слушать!
— Я причинила вам боль своими рассказами?
— Скорее радость, чем боль.
— Ах, как я глупа и неосторожна! Надеясь развлечь, я только измучила вас.
— Возможно.
— Да, все это хорошо обсуждать вдвоем. Когда же вы останетесь одни, вам станет от того еще хуже.
— Потому что мы не можем надеяться ни на что, кроме горя и смерти, не правда ли?
— Государь!..
— Я не могу рассчитывать даже на воображаемую нежность?
— Вы отлично знаете, что и я разделяю с вами эту воображаемую нежность, что она стала смыслом моей жизни, что, как и вы, я не смогу обойтись без нее.
— Не обманывай меня. Это только уловка, ты делаешь это из христианского милосердия, из жалости ко мне.
— Какая же уловка, если я почти не живу, когда вы вдали от меня. Как невеста, как верная супруга я жду вас с войны, с замирающим сердцем слежу за вами, подкарауливаю гонцов, мысленно пробегаю по всем вашим путям и дорогам, молюсь за вас, забываю ради вас все свои горести, жалею, что я всего лишь женщина, а не латник, способный заслонить телом вашу корону и жизнь…
— Замолчи!
— Как невеста, возлюбленный мой государь, которая дала свое слово раз и навсегда…
— Невеста на небесах?
— И на земле также, в скорбной нашей жизни… Простите меня.
— Простить тебя?
