квартиру.
Она имела вид, какой имеют все покинутые жильцами квартиры. На полу валялись какие-то коробки, тряпки, обрывки бумаги. Стремянка была придвинута к антресолям, дверцы антресолей распахнуты…
Попов постоял, посмотрел. Вышел на лестничную площадку. Позвонил в соседнюю квартиру.
Дверь ему открыла старушка.
— Глафира Ивановна, — спросил Попов. — Где Лена?
Старушка посмотрела на него с удивлением.
— А ты, что… не знаешь?
— Нет, — сказал он.
— Они же с Сашей в Омск уехали, — сказала старушка.
— Ах вот как! — сказал Попов. Этого он не ожидал.
— Она… разве… не позвонила тебе? — спросила старушка.
— Не дозвонилась, наверное, — объяснил он.
— Наверное, — согласилась старушка. — Тут уже техник-смотритель приходил. Насчет квартиры. — И вдруг старушка вспомнила. — Ах ты господи… Память дырявая… Ленка же записку оставила.
Он развернул записку. Прочел: «Уехала в Омск. Делай с квартирой, что хочешь». Он еще раз прочел.
И еще.
И рассмеялся.
— Конечно, — сказал он. — На триста процентов я был прав. На тысячу процентов!
— Ты чего? — не поняла старушка.
— Квартира-то пропала, Глафира Ивановна, — сказал он. Уплыла безвозвратно! В чужие руки… Смешно до слез, верно?
Она смотрела на него.
— А легенда пойдет, — сказал он, — что я обидел родную сестру… Это надо же!.. Я! Ее! Обидел!
Он стоял и зло, горько смеялся.
Попов и Азаров сидели в кабинете главного инженера завода «Красный витязь».
— Завершение работы в срок зависит теперь только от вас, — говорил Попов. — Вы обязались предоставить справочные материалы?.. Где они?
Главный инженер нажал кнопку селектора.
— Да? — сказал в селекторе мужской голос.
— Зайдите ко мне, — велел главный инженер. Выключил селектор, пожал плечами. — Не знаю… — проговорил он. — То, что есть, мы вам дали…
— А нам надо не то, что есть, а то, что надо, — сказал Попов.
Открылась дверь, и в кабинет вошел Сережа Васильев, муж Наташи.
Он увидел Попова.
И Попов увидел его.
Секунду они молча смотрели друг на друга.
— Знакомьтесь, — сказал главный инженер. — Товарищ Васильев.
— Мы знакомы, — улыбнулся Попов.
Васильев кивнул молча.
Он стоял и вопросительно глядел на Попова. Кажется, хотел что-то понять, да никак не мог.
— Можем мы их обеспечить? — спросил главный инженер и протянул Васильеву лист бумаги.
Тот не сразу услышал вопрос начальства. Наконец отвел взгляд от Попова. Взял бумагу. Прочел ее.
— Можем, — сказал он.
— Тогда и проблем никаких! — радостно объявил Азаров.
…Азаров и Попов шли по территории завода.
— А все-таки он неплохой парень, — сказал Азаров.
Попов нахмурился. Сказал сосредоточенно:
— А ведь он все… я это сейчас понял… все знает.
— Пора, — вздохнул Азаров.
Попов остановился.
— А я не хочу… — вдруг сказал он.
— Чего? — спросил Азаров.
— Не понимаешь? — спросил Попов.
— Нет, — сказал Азаров. — Ты любишь ее?
— Знаешь сам, — сказал Попов.
— Тогда в чем же дело?
— Так это просто? — спросил Попов.
— Во всяком случае, тебе гораздо проще, чем ей, — сказал Азаров.
— Уверен?
— Убежден, — сказал Азаров. — Ты холост, свободен, ни перед кем…
— Это я свободен?! — спросил Попов и засмеялся.
— А как же?
Попов мрачно усмехнулся.
— Попов, — после долгой паузы сказал Азаров. — Я тебе поражаюсь… Прекрасная, необыкновенная женщина… сама, первая, говорит тебе: «Люблю»… А ты…
Попов поднял на него глаза.
— Люблю?! — произнес он с неожиданной ненавистью. — Ну да, люблю, и всех делов… Разве жизнь она… когда-нибудь вброд преодолевала? Всегда скок-поскок, в свое удовольствие… Профессорская дочка…
Они стояли посреди заводского двора.
Вокруг шли по своим делам люди, проезжали машины.
— Попов, — сказал Азаров, — если бы я… не знал и не любил тебя, я бы сейчас решил, что… ты мерзавец…
И тут из-за вагона, груженного оборудованием, вышел Сережа Васильев. Он услышал это последнее слово и как вкопанный остановился. Попов и Азаров его не видели. Васильев сделал было к ним шаг, хотел, кажется, что-то спросить, сказать. Но передумал, повернулся и быстро пошел прочь.
А жизнь шла своим чередом…
На кафедре Наташа и Попов постоянно находились среди людей. Случалось за целый день не выпадало им минуты переброситься парой слов. Переглянутся издали, кивнут друг другу, ласково улыбнется ему Наташа, поймает его пристальный, изучающий, точно о чем-то вопрошающий взгляд, и снова — дела, суета, спешка…
Зато в свободный час они по-прежнему куда-то уезжали вдвоем в красной отцовской машине. Машина останавливалась у обочины шоссе. Или въезжала в лесок. Или сворачивала на ближайший пустырь. И Попов горячо, жадно целовал Наташу. Будто прирастал к ней. Не мог от нее оторваться…
А потом замолкал вдруг, замыкался в себе, отвечал Наташе сухо и односложно…
Как-то в конце рабочего дня все расходились с кафедры.
— Костя, — позвал Павел Романович Попова, — не в службу, а в дружбу… Из журнала шлют статьи на заключение… А у меня, сами знаете, ни минуты… Вам я доверяю, как самому себе… Если нетрудно, посмотрите и подготовьте за моей подписью…
Попов подошел к Григорьеву. Взял бумаги. Полистал их.
Кроме Попова и Павла Романовича, в комнате сейчас был только Нефедов.
— Будьте здоровы, — сказал Павел Романович и вышел из комнаты.
Нефедов насмешливо смотрел на Попова.
