она снова открыла ящик стола и начала лихорадочно перебирать его содержимое.
— А вы не торопитесь, — посоветовал Нечаев.
Но своего документа Толчкова так и не нашла. Она настолько расстроилась, что ничего связного не могла ответить, пока наконец майор не спросил ее, живет ли кто-нибудь во второй комнате.
— Да… то есть нет…
— Не понимаю, — покачал головой Нечаев.
— Там жила у меня квартирантка, но она уехала. Расплатилась и уехала…
— И ваш паспорт прихватила. Так?
— Наверно, по ошибке. Такая милая, симпатичная женщина. Говорила, что приезжала в командировку…
За два часа и одну минуту до радиосеанса для «Бархана» должна была состояться очередная встреча Авиатора с Агрономом. Джесси Улворд приготовила для шефа все необходимое, рассчитывая получить причитающееся в таких случаях щедрое вознаграждение. Получить и без сожаления расстаться с профессией «агронома», чтобы в скором будущем превратиться в «геолога», «ихтиолога», в любого «… олога» в зависимости от решения неизвестных ей людей, которых она привыкла называть просто хозяевами…
Мэри, а проще Марийке Елизаровой, было лет семь, когда скончался ее престарелый дед — бывший русский купец Елизар Елизаров, эмигрировавший еще в 1917 году за границу. Отец ее, Галактион Елизаров, не вернулся из так называемой Русской освободительной армии генерала Власова. Впрочем, убит он был под другим именем… А свою мать девочка никогда не видела в глаза. При упоминании о ней строптивый дед всегда бормотал: «Сия особа не заслуживает, чтобы ее упоминали в нашей семье…»
Деньги, оставленные сироте в наследство изрядно обнищавшим прародителем, опекуны определили на обучение и воспитание Марийки в специальном пансионе. Когда ее стали называть Мэри и она начала понимать, чего лишился купец первой гильдии Елизар Елизаров и за что погиб «истинный патриот родины» Галактион Елизаров, ее перевели в другое заведение. Там ее заставили позабыть свое имя, дали новое — Джесси Улворд, научили тому, чем она занимается вот уже несколько лет…
Согласно подготовленной легенде Джесси должна была выдать себя за альпинистку, получившую травму при восхождении на пик Неизвестный (в этот день как раз состоялось восхождение на этот пик довольно большой группы спортсменов).
Перевязав голову и правую ногу бинтом, Улворд направилась в ближайший кишлак. Еще не дойдя до него, она увидела встречный автомобиль и подняла руку. Шофер затормозил «Волгу».
— В чем дело? — спросил по-русски с сильным местным акцентом парень в тюбетейке.
Джесси объяснила.
— Ц-ц, — покачал шофер головой и пошевелил пальцами правой руки, будто они занемели, долгое время держа руль.
Жест был достаточно выразительным, и Джесси, вымучив страдальческую улыбку, поспешила заверить:
— Да вы не беспокойтесь, — и сунула парню десять рублей.
— До вокзала в Песчаный? Ц-ц, — покачал шофер кудлатой головой и, отпустив тормоз, тронулся.
— Эй, алло! — закричала Улворд и показала еще такую же купюру. — Ради бога… Это последние.
— Хоп, — чмокнул шофер сальными губами. — Садысь, с вэтэрком паэдым.
От него разило спиртным. Он сказал, что и сам собирался в предгорье, откуда нередко подвозил на своей машине альпинистов и экскурсантов до районного центра. Джесси почти не слушала его, она думала о том, чтобы побыстрее отсюда убраться, о встрече с Эдвином Блэком…
И вот она приготовила для него все необходимое: сделала снимки аэродрома и самолетов, записала разговор Умарова с генералом Плитовым, сфотографировала Камила во время танцев в городском парке, заморочила голову солдату-первогодку. Теперь оставалась последняя решительная акция. Но это уже должен был сделать сам шеф…
Все было задумано, как говорил Блэк во время первой встречи на вокзале, великолепно. И вдруг солдат не явился на свидание. Это не на шутку встревожило Улворд, и она вынуждена была переменить квартиру. Такую удобную квартиру…
Звонок из Катташахара оторвал майора Нечаева от «абстрактного» ребуса, над решением которого он напряженно думал с тех пор, как прибыл в полк Орлова.
Николай Иванович пометил на крупномасштабной карте маршрут самолета-нарушителя от аэродрома взлета до места падения. Пометил и определил, что ни в пустыне, где нет укрытия и никаких средств передвижения, ни на хлопковых полях, где каждый человек, особенно посторонний, на виду, ни тем более в местных кишлаках незваный гость не мог десантироваться. Где же самое удобное место для этого? Видимо, в районе предгорья, где пролегает путь романтиков восхождений на безвестные вершины и белоголовые пики. Да, там вероятнее всего. К этому месту и направить надо сейчас основное внимание.
Вспомнил Нечаев и рассказ Усмана Кадырова о шофере-лихаче, мчавшемся без включенных фар по дороге через пастбища и поля колхоза «Зеленый оазис». Почему без света и почему торопился? Если принять версию, что ничего не подозревавший шофер вез нарушителя… Прежде чем утвердиться в этой мысли, майор запросил все посты ГАИ по трассе от предгорья до Песчаного: «Сообщите номера машин типа «Волга», проезжавших после часа ночи… числа». Назвали семь номеров. Седьмой был именно тот, который искал чекист.
В «ребусе» Нечаева появилась вторая отметка, хотя шофер-лихач не мог рассказать майору о приметах пассажирки. Он лишь эскизно обрисовал ее черты.
Следующая пометка на карте появилась после сопоставления дня отправки телеграммы из Катташахара о вызове агронома Шаофат Анарбаевой с днем стремительной переброски «альпинистки» из предгорья в Песчаное. Вызов в министерство был двумя днями позже. Значит, «альпинистка» оставалась здесь, в этой округе.
«Альпинистка» и Агроном? Какая между ними связь? Чтобы прийти к ответу на этот вопрос, Нечаеву еще раз пришлось проанализировать рассказы многих людей — работницы почты и Митяя Жука, Родиона Кузькина и Виктора Петрова, Майкова и Толчковой, Михаила Долгова и старого чабана… Выходило, что «альпинистка» и Вероника Стрижевская — одно и то же лицо.
Обо всем этом Нечаев и доложил полковнику Скворцову, позвонившему из Катташахара.
— Срочно включайтесь всей группой в поиски исчезнувшей Стрижевской. Слышите? Срочно. Всей группой, — повторил полковник. — Постараюсь, чтобы в помощь вам выделили нескольких местных оперативных работников. Я тут в свою очередь тоже приму необходимые меры… А? Сам тоже прилечу в Песчаное. Действуйте, Николай Иванович, решительно: медлить нельзя.
Поиски начались тотчас же.
Джесси испуганно отшатнулась от Родиона. На ее меловом, ставшем вдруг морщинистым лбу застыл немой ужас. Казалось, железными клещами сдавил он ее тонкую шею и душил, душил молча, беспощадно.
— Вы просили прийти на свидание! — жестко напомнил Кузькин. Не поворачивая головы, он почувствовал, что в комнату вошел майор.
— Я не знаю! Не знаю вас! — отстранилась Улворд.
— А наши прогулки? А цветы?..
— Подите отсюда вон! — указала женщина на дверь.
— Не очень вежливо, — сказал Нечаев. — Нежеланная встреча?
