Моя дорогая мамочка-девочка.
Вчера мы вернулись в «Вольфшанце». Этот бастион, находящийся на семиметровой глубине, действительно является образцом современного защитного сооружения.
Наше возвращение было продиктовано необходимостью. Эта война показывает все более явно, что не офицеры, которые чем выше их звание, тем более страстно должны стремиться продолжать борьбу, а фюрер и сторонники его партии полны решимости бороться до последнего.
Фюрер был вынужден лично приехать сюда, чтобы придать решимость зачастую удивительно нерешительным офицерам и солдатам и с тем, чтобы усилить влияние на людей.
Я счастлив, что мне было позволено провести эти четыре с половиной месяца с тобой, и упрекаю себя только в том, что не всегда обращался с тобой, как ты того заслуживаешь. Тебе нелегко пришлось в последнее время, но ты должна оставаться в форме ради меня и детей.
В любом случае готовься 1 августа перевезти детей, то есть Ирму, Еву и Герду, в Аусзее.
Ты приняла меры в отношении детей, пострадавших от бомбежки? Если нет, то срочно займись этим.
Теперь мы не можем охранять незанятые дома. Тебе следует серьезно, с практической точки зрения, обдумать этот вопрос.
Ты обсудила все необходимые вопросы с Гельмутом?
Продолжительность нашего пребывания здесь зависит исключительно от ситуации на востоке, западе и юге.
Опять призывает долг. Я люблю тебя больше прежнего, и детей тоже.
Всегда твой
Дорогая, любимая мамочка-девочка.
Здесь я с особой силой понимаю, как хорошо было вместе с тобой. Даже такая простая вещь, как еда, хотя я и не переоцениваю ее значения. Сегодня в обед, к примеру, мы ели суп из капусты и шпината. Он не идет ни в какое сравнение с супами моей мамочки, ее жареной картошкой и т. п.
Мне приходится ко многому приспосабливаться. Мне совершенно не подходит климат Восточной Пруссии. Несколько раз были приступы головной боли – результат напряженной работы, и мне пришлось принимать сильнодействующие средства. На самом деле мне не стоило писать тебе об этом, чтобы не волновать. Но к тому веремени, когда ты получишь это письмо, я, вероятно, уже буду в более благоприятном с климатической точки зрения месте – в долине. Я пишу об этом с единственной целью: чтобы ты понимала, насколько лучше мне рядом с тобой, и как мне важно, чтобы ты всегда оставалась бодрой и здоровой.
Я получил два письма от М. с небольшой фотографией. Она очаровательна; это, пожалуй, лучшая ее фотография!
Не забывай, пожалуйста, чаще звонить бабушке; ее радуют твои звонки, а радость – лучшее лекарство.
Не забывай о собственном здоровье. Ради нас всех ты всегда должна быть в форме. Пожалуйста, не волнуйся за меня. Помни, как много зависит от тебя и сейчас, и в будущем. Очень прошу, пожалуйста!
Я не могу и не должен быть спокоен, но ты просто обязана сохранять спокойствие ради наших детей.
Люблю тебя больше прежнего. Ты замечательная!
Всегда твой
Особых новостей нет. Я не видел Генриха Г., мы только разговаривали по телефону.
Даргес возвращается на фронт; об этом мне днем сказал Шауб. Пока я могу только ориентировочно предположить причину его отправки на фронт.
...Я узнал, что произошло с Даргесом. Днем на совещании обсуждалась серьезная ситуация, сложившаяся на границе Восточной Пруссии. Фюрер нервничал, что вполне понятно, был напряжен, а Даргес (он уже не пользовался покровительством фюрера) был невнимателен, разговаривал на другие темы с офицерами – в общем, вел себя вызывающе и обращал на себя внимание. Фюреру это надоело, и он приказал Даргесу отправляться на фронт!
Ситуация очень серьезная. Русские подошли к Августову, расположенному неподалеку от границы Восточной Пруссии, и если их бронетанковые части продолжат наступление, то на данный момент у нас нет возможности их остановить. Сейчас сложилась по-настоящему опасная ситуация. Если русские танки прорвут оборону, а в настоящий момент это не представляет для них особого труда, то у нас нет действенного оружия, которое могло бы остановить это наступление.
Вновь сформированные части все еще испытывают недостаток противотанкового оружия!
Как видишь, у нас много проблем, и хорошо, что фюрер находится здесь; было бы трудно отслеживать неожиданно возникающие ситуации.
Всегда твой
Моя дорогая девочка.
Только что разговаривал с тобой.
Ты самая любимая, добрая, замечательная! Я не преувеличиваю; для меня это установленный факт. Никто не знает тебя так, как знаю я; да это и не нужно! Ты не представляешь, как я радуюсь, когда слышу твой любимый голос! Чем больше женщин я узнавал, тем яснее понимал твои достоинства. Никто не может сравниться с тобой. Как повезло мне, обуреваемому страстями гуляке, отыскать тебя! Судьба и впрямь удивительно благосклонна ко мне. Она пожаловала мне пятнадцать лет счастья с тобой, а ты подарила мне много здоровых детей! Если я вернусь с войны, то тут же попрошу фюрера пожаловать мне имение, хорошо бы Крумбек, чтобы я мог поселить туда тебя, моя любимая, и наших детей. Как было бы замечательно, если бы эта мечта сбылась! И Крумбек стал бы нашим родовым имением.
Но на данный момент для меня и детей самой ценной семейной собственностью являешься ты, любимая.
Будь здорова и счастлива, дорогая мамочка, любимая жена!
Если бы мы могли собраться вместе: дети и папочка, мы бы с раннего утра до позднего вечера на вопрос: «Кто самая любимая, лучшая и прекрасная дама?» – хором отвечали: «Мамочка!»
Всегда твой
Любимая.
Сегодня светит солнце. Я очень загружен. Обсуждал вопросы с Кохом и Даргелем[53]; имел беседу с рейхсмаршалом, короткий разговор с фюрером. Долго совещался с Клопфером и компанией.
Фюрер тоже по самое горло в работе. Сегодня он, среди прочих, общался с Кессельрингом, завтра ему предстоит встреча с дуче. Послезавтра у нас совещание по вопросу проведения новой кампании по призыву в армию с Геббельсом, Шпеером и другими у Ламмерса; в субботу совещание здесь, у фюрера. Так что ты видишь, мы настроены решительно, и если не вмешается сам дьявол, то мы способны справиться с этой угрожающей ситуацией, которой мы обязаны ряду высокопоставленных офицеров.
Так что тебе не стоит слишком волноваться. Заканчиваю, поскольку призывают дела.
Всегда твой
