Я опустил голову и осмотрелся. Через ту же дыру я вылез на улицу и побрел просто так, чтобы брести, чтобы хоть как-то двигаться.
Город спал. Из трубы кухни больничного городка шел дым. Уже включили печи. Мать должна была завтра утром сюда прийти. Горели окна в приемном покое роддома.
Горела лампочка над входом в хирургию.
Я вошел в больничный городок. Вошел в ворота. Это был мой дом.
В некоторых палатах горел свет. В терапии я заглянул в окно первого этажа. Два мужика в палате. Оба лежат, оба читают.
В другой палате старик и два парня играли в карты. Парни заржали, старик бросил карты. Он, видно, остался в дураках.
Я отошел от окон и пошел к другому выходу. Я хотел есть.
Срывая дикие яблочки, я остановился под яблоней, а потом решил, что ходить, и лег на траву. Я не чувствовал ни землю, ни голод, ни небо, хотя и видел звезды и лежал на земле. Мне нужно было, чтобы кто-то меня остановил. Я как будто летел куда-то. Я летел, лежа на земле.
Она не могла меня остановить. Вскочив на ноги, я сделал круг под яблоней. Потом снова лег. Усталость и одновременно жажда движения не давали остановиться. Я лег на живот, стараясь вдавиться в землю. Но только трава подо мною согнулась. Земля не брала меня.
Я отвлекся немного, начал думать о том, как вырасту. И что будет.
И вдруг вскочил, будто подо мною вылез крот.
И снова я летел. Я знал, кто меня остановит.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
И застал семейную картину.
Прямо брат с сестрой! Он сидел на двух ящиках, по пояс голый.
Надька стригла ему ногти!
А когда они повернулись на мои шаги, я обомлел.
Лицо Игоря превратилось в темно-красную опухоль.
- - - Ну чё встал, - - - прикрикнула Надька, - - - вползай - - - Я вполз в прямом смысле слова.
У него было сломано ребро. Оно торчало, как у мертвой рыбы. Я заметил, что он не может быстро поворачиваться.
Из-под подбородка слева наползала черная шишка. Ключица была раздроблена.
Я сел на ящики.
- - - Молчи, Фриц, - - - спокойно сказала Надька. - - - Принеси бинтов или полотенца, йоду и спирта - - - У матери
твоей есть - - - Совсем немного спирта - - -
Я помотал головой. Я не мог вернуться!
Игорь сидел вполоборота. Я видел его заплывший глаз. Волосы на голове склеились от крови.
Я не мог прийти в себя. А она спокойно стригла ему
ногти на ногах!
Ловко управлялась здоровой рукой, оттопыривая его пальцы, чтобы не поранить, своей второй маленькой ручкой. - - - Фриц, - - - позвал Игорь, - - - подойди сюда - - - справа - - -
Его голос был хриплым. Я подошел и наклонился.
Правый глаз был чуть лучше. В синем круге. Но не разбитый. Зато губы...
Они выглядели, как будто он наелся малины. Он говорил спокойно.
- - - Фриц - - - Ты слышишь меня? - - - Он чуть пошевелил правой рукой, лежащей на колене.
- - - Фриц - - - ничего не надо - - - Принеси - - - выпить - - - Пожалуйста - - - Что-нибудь - - - Очень больно - - -
Я мучительно соображал.
Ничего, придется вернуться.
Вся вылазка заняла не больше получаса. Я снова трясся, как свинья-спринтер.
Окно кухни горело. Я вошел в открытую дверь. Мне было наплевать. Схвачу спирт из материнского тайника и вырвусь.
Было тихо. Я вошел на кухню. Мать спала, положив голову на скрещенные руки. Слава богу, лицом к окну. Она ждала меня. Она знала, что я приду!
Я пробрался в комнату, где спал отец. Избегая вдыхать, я быстро лег на пол. Я чуть не сломал кровать, пытаясь протиснуться под нее! Вот было бы, если б отец рухнул на меня! Проклиная свой жир, я наконец дотянулся до коробки со спиртом.
Отец никогда не подозревал, что спит на нем! Все. Можно было уходить.
Обняв эту коробку из-под ботинок 'Цебо', я пулей вылетел в подъезд.
С силой выдохнув отцовский перегар из ноздрей, я опять потрусил к подвалу.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Я бежал, останавливался и, открыв коробку, принюхивался. Пахло новой обувью. Все было в порядке. Спирт не вытекал.
Игорь сказал, как надо разбавить. Надька дала ему воды, чтобы запить. Выпив, он снова закрыл свой правый глаз. Боль не унималась. Надька развела еще стакан. Ему больно было даже пошевелить рукой. Надька сама вливала спирт ему в рот!
Потом стало чуть легче. Я услышал его тяжелое дыхание. Он выпил еще полстакана и сказал, что хочет лечь. Мы с Надькой осторожно, потихоньку перетащили его на топчан.
Он сразу уснул.
- - - Надо врача, - - - сказала Надька, - - - так он умрет - - - Мы посидели немного. Я дико хотел спать. Надька тоже. Она устроилась на раскладушке. Поворочалась и уснула. Черт, она от усталости даже похрапывала!
Я походил-походил и понял, что не смогу уснуть. Падая от усталости, не смогу даже закрыть глаза.
Придвинув табурет к топчану, я сел и стал смотреть на Игоря.
Он стонал во сне. Сбросил с себя одеяло. У него был жар. Губы распухли, как цветок, сгорающий под палящим солнцем. Волосы стояли дыбом, твердые от крови.
Его губы раскрылись. Он едва дышал. Правая рука вздрагивала.
Вся его грудь была в царапинах, будто его тащили по асфальту. На полживота был синяк, размером с тарелку.
Его тело. Его тело, когда-то полное крови и цветов, красоты и дерзости.
Тело-энергия, тело-надежда. Что с ним стало теперь.
Я чувствовал, как жизнь тихо уходит из Игоря. Из этого тела, из этих руин, как спадает жара к вечеру, как вода уходит в отлив, как ветер уходит...
На моих глазах в разрушенных стенах прорастают слепые цветы смерти.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - Это было как теплый холод. Как угасание. Как мертвая птица в руке. Как потухшая волна. Как холод, заполняющий покинутый дом.
Я протянул руку и дотронулся до его лба. Он был как огонь.
Я дотронулся до его руки. Она была холодна как лед.
Наклонившись, я принялся дышать на этот лед. Моя морда горела.
Взяв его руку, я прижался к ней щекой.
Я положил голову ему на грудь. Сердце билось быстро-быстро.
Он застонал. И правый глаз его открылся.
Он не узнал меня сначала. Я сказал, что это я, Фриц.
- - - - - - - - - - - Фриц, - - - - - - - - - - - прошептал он, - - - - - - - - - - -
Фриц - - - - - - - - - - -
Он меня не узнавал.
Это было не важно. Он был жив.
