Шеф заметил, что тыльная сторона левой ладони у Стокера обезображена. А поскольку он сам в свое время поджег несколько человек, то сразу понял, что рука побывала в огне. На правой руке Стокер носил золотое кольцо с черепом. Что-то в этом кольце не давало Шефу покоя. Но будь он проклят, если знал, что именно.
– Я тут много думал, – с очень серьезным видом объявил Маленький Мальк. – Вы с папой создали 'Пономарчиков', а он всегда говорил, что однажды, когда ему придет время уходить на покой, его доля отойдет ко мне.
Шеф сразу понял, к чему он клонит.
– Так, возможно, он говорил тебе, – спокойно ответил Шеф. – Но я об этом слышу впервые.
Маленький Мальк продолжал так, словно Шеф вовсе рта не открывал:
– Так вот, по поводу папы. О'кей, тела так и не нашли. Но мы все знаем, где он. Качается себе на облаке. А тем временем здесь, на земле, мы контролируем вымогательство, карточные игры, порно, наркотики, шлюх, взятки и анонимные пожертвования. У тебя миллионы, черт побери. И вот о чем я подумал. Когда я получу свою долю?
В комнате повисла мертвая тишина. Философ и Чистюля буравили Маленького Малька глазами и улыбались. Стокер смотрел в свой стакан с водой.
– Ты свое уже получил, – сказал Шеф. – У тебя половинная доля здесь и в клубе. Ты палец о палец не ударил, все с неба на тебя упало. Так что скажи спасибо, черт побери. В экономике застой. Брат Чистюли с восемьдесят девятого не может найти работу. Правильно я говорю, Чистюля?
Чистюля серьезно кивнул. Маленький Мальк улыбнулся.
– Не вешай мне лапшу на уши. Экономика нашему гребаному бизнесу не помеха.
– Охолони, – предостерег Шеф.
Но Маленький Мальк не желал затыкаться. Он только-только начал.
– Мой папа делился с тобой доходами. Верно, да?
– Не повышай на меня голос. Я не говорю с теми, кто повышает голос.
Маленький Мальк оглянулся на Стокера в поисках поддержки. Стокер кивнул и застыл, словно бы и не шевелился вовсе. Сделав несколько глубоких вдохов, Маленький Мальк стал ждать.
– Мы не делили доходы, – по доброй воле начал Шеф. – Я получал сорок процентов. Он – шестьдесят. Признаю, это было честно. Ведь твой отец основал дело.
– Хорошо. Я согласен на сорок процентов.
Шеф поднял руки.
– Ух ты! Скор ты для маленького толстого мальчишки.
Люди Шефа рассмеялись.
– Буду еще скорее, если не ответишь мне на один гребаный вопрос, – выстрелил Маленький Мальк. – Как по-твоему, папе понравилось бы, как ты поделил пирог?
– Какой пирог? Я никакого пирога тут не вижу.
– Почему ты не хочешь отвечать?
– Потому что не тот вопрос задаешь, – настаивал Шеф. – Спрашивать надо, понравилось бы старику то, как я веду дела?
– Ну а я не об этом спрашиваю. Я спрашиваю о том, понравилось бы ему, как ты со мной обращаешься. Ну же? Ты ведь католик. Ты же веришь, что он нас видит, правда? Так мой папа плачет или смеется?
– Это гипотетическая ерунда, – сказал Шеф. – С тем же успехом можешь спросить меня, что твой папа думает о конструкторах 'лего' или о последней телерекламе Ллойдовского банка, будь он неладен. Не знаю я, что он думает, спросить-то его нельзя. Могу сказать лишь, что был с тобой честен. Всегда был с тобой честен. И откровенно говоря, меня обижает, что ты думаешь иначе.
– О'кей, – согласился Маленький Мальк. – Или дай мне долю, или передай все права на клуб. Плюс я начну собирать страховку со всего местного бизнеса, который не слишком доволен услугами, какие ты представляешь.
– Да? – рассмеялся Шеф. – И кто же несчастлив?
– Уйма народу.
– Назови хотя бы одного.
– Я не собираюсь предавать доверие моих инвесторов, – парировал Маленький Мальк.
Чистюля с притворным восхищением присвистнул.
– Вот что я тебе скажу, – начал Шеф. – Говоришь, есть недовольные, так, пожалуйста, бери их себе. Чего же ты ждешь? Строй собственную империю в нашем мире.
Философ с Чистюлей от всей души рассмеялись.
– Вот именно. Дадим людям выбор. – Шеф определенно начал получать удовольствие. – И как по- твоему, за кого они встанут? За толстенького конферансье из заштатного клуба или за банду, которая правит Манчестером? Ха, трудно будет выбирать!
Краска бросилась в лицо Маленькому Мальку. По контрасту шестерка по фамилии Стокер сидел спокойно, со скучающим лицом и каким-то образом умудрялся наблюдать за всеми, ни с кем не встречаясь взглядом.
