Наступило неловкое молчание. Фредди обвел взглядом гостиную в надежде, что кто-то придет ему на помощь, но никого не нашел. Он постарался поймать взгляд Гектора Арлингтона, но тот, увидев Джейн, стремительно удалился. Фредди знал, в чем дело: Арлингтон как-то пытался сделать предложение Джейн, во всяком случае, к этому его побуждала семья. Арлингтон, закоренелый холостяк, по мнению Окленда, попытался как-то выпутаться из затруднительного положения, прежде чем стать жертвой слухов; Фредди сомневался, что Мальчику удастся так легко удрать. Ничего не получится, если за дело возьмется отец.
Ну и судьба – влачить жизнь в обществе синего чулка! Фредди украдкой взглянул на Джейн: по словам Окленда, Джейн была предложена возможность изучать литературу в Кембридже, но она отказалась, потому что заболел ее пожилой отец. Фредди поерзал в кресле, прикидывая, как бы ему достойно удалиться: он так и не мог сообразить, как отнестись к идее женского образования – то ли с уважением, то ли со смехом.
– Мальчику плохо? – внезапно, удивив Фредди, спросила Джейн.
– Плохо?
– Он так бледен. Мне казалось, что за обедом он был несколько рассеян…
«Скорее всего ее беспокоит, не откажется ли Мальчик сделать ей предложение», – пряча усмешку, подумал Фредди.
– Думаю, все дело в погоде. Он говорил, что у него болит голова. И еще он потерял какую-то штучку от своего штатива – вы же знаете, как он носится со своей камерой! А без этой штучки что-то не получается. Вот он и беспокоится.
– Не думаю. Должно быть, он нашел то, что искал. Он делал снимки у озера. Снимал лебедей. Я была с ним. Как раз перед обедом.
Снова Фредди подавил улыбку. У Мальчика уже была прекрасная возможность сделать предложение, но он уклонился.
– Ну, может, я и не знаю причины, – вежливо ответил он. – Во всяком случае, он уже возвращается, – с облегчением добавил Фредди, увидев, что Мальчик отошел от Окленда. – Надеюсь, вы извините меня?
Он стремительно удалился. Мальчик сел рядом с Джейн и, к ее растущему разочарованию, опять завел этот вымученный разговор. Похоже, ничто не могло оживить его – ни музыка, ни книги, ни другие гости, ни появление кометы. Каким-то образом разговор перешел на тему стрельбы в цель, от нее – на ружья, а потом – на знаменитые изделия «Парди». Джейн заметила, что, должно быть, они очень красивы; она припоминает, что ее брат Роланд, получив голландское ружье, сказал, что оно превосходно, но не сравнить с…
– Я покажу их вам, если хотите, – прервал ее Мальчик. Он вскочил на ноги. Протянул руку. И, ускоряя шаги, повлек за собой девушку. Он сделал вид, что не замечает понимающих взглядов и многозначительных улыбок, с которыми гости проводили их из комнаты, но Джейн увидела: итак, все считают, что теперь-то предложение неминуемо – но они ошибаются.
Торопливо миновав коридор и спустившись по лестнице, Джейн решила, что понимает причину торопливости Мальчика: в поместье было более чем достаточно мест, где серьезно настроенный человек мог бы сделать предложение: например, у озера, в окружении очаровательного пейзажа, на террасе при лунном свете, может, в концертном зале, но в оружейной – никогда.
Однако в оружейной их глазам открылось нечто потрясающее: пара ружей «Парди» исчезла. Это открытие привело Мальчика в состояние серьезного нервного возбуждения. Еле сдерживаясь, он раздраженно объяснил: его отец относится к коллекции ружей с благоговением. От помещения существует всего четыре ключа: один у отца, другие два – у него и Окленда, которому он был недавно пожалован, и еще один находится у Каттермола. Других время от времени допускают в оружейную, когда приходится чистить ружья, но только в присутствии отца или Каттермола. Мальчик волновался, он осмотрел все помещение, заглянул во все углы, за шкаф.
– Папа будет просто вне себя! Пожалуйста… – Он умоляюще взял девушку за руку. – Прошу вас, не рассказывайте никому, хорошо? – На лице Мальчика появилось выражение чисто детского разочарования.
«Бедный мальчик, – подумала Джейн, – он беспокоится не о ружьях «Парди», его страшит, что придется все рассказать отцу». Она почувствовала прилив жалости к Мальчику, которому, как и ей, приходится принимать участие в этом фарсе с предложением. Она скажет ему, решила Джейн, и сейчас же, что не хочет получать от него предложение и, если он все же его сделает, она ему откажет. Она подготовила все необходимые слова, и они лишь ждали возможности вырваться наружу, но… так и не были произнесены.
В этот момент раздался гонг. Его эхо раскатилось по коридорам и холлам. Глухой, как из подземелья, звук. Мальчик подпрыгнул. Но гонг всего лишь подал сигнал гостям о приближении кометы.
Чувствовалось, что Мальчик встретил его с большим облегчением.
– Нам лучше поспешить, – торопливо сказал он и повернулся к выходу.
Джейн, понимая, что момент откровения упущен, в последний раз бросила взгляд на оружие и последовала за ним.
На террасе гости глазели в ночное небо. Поддувал ветерок, но ночь была спокойной; все были полны ожидания.
– Вон там, наверху!
Это был голос Окленда, который заметил появление кометы и указал на нее. Вокруг него началось оживление, все жались в кучу и толкались, вытягивая шеи и пытаясь опознавать знакомые созвездия: Полярная звезда, Орион, Кассиопея, Большая Медведица, Малая Медведица.
Темнеющее небо было безоблачным, и на нем ярко сияли звезды. Они похожи, думал Окленд, на блестящие семена, рассеянные на небесной ниве щедрой рукой величественного божества; от бесконечности вселенной у него кружилась голова. Он отошел от всех, чтобы гул их разговоров не мешал его одиночеству. Он продолжал смотреть в небо, чувствуя возбуждение. В такую ночь может случиться все, что угодно; все низости жизни, все оттенки, компромиссы, увертки и ложь – все исчезает. В мгновение, предшествовавшее появлению кометы, он почувствовал, как воспаряет его душа, словно неумолимое притяжение Земли оставило его, и он вознесся к звездам.
Ощущение это длилось недолго. Оно сразу же исчезло, когда он впервые увидел комету, и зрелище
