обещая себе, что сегодня по возвращении домой сразу же лягу спать. Но до этого сказочного момента мне предстоят двадцать восемь тысяч восемьсот секунд в офисе и, конечно же, путь с работы (на работу), с обязательными элементами программы в виде общественного транспорта и Поля гнева. Как дополнение к обязательной программе, имеем на улице осенне-мерзкую погоду, ранний снег, чудесным образом превращающийся в хлюпающую грязь. Ну так, для поддержания общего настроения.
После героического преодоления всех этапов пути «туда» наш офис кажется уютным и даже немного родным. Радует, что и сегодня на меня не напала огромная бродячая собака с недобрым голодным взглядом. Я встречаю это чудище на поле практически каждое утро, идя на работу. Собака, не отрываясь, следит за мной, словно выжидает удобного момента для нападения, а иногда и провожает меня несколько минут вдоль тропики.
Огорчает быстро пришедшая в негодность зимняя обувь, не выдерживающая ежедневных прогулок по раскисшей грязи. Как ни крути, но покупки новых ботинок, избежать не удастся…
Работаю я на пузатого дядю, напоминающего мне американского империалиста с карикатуры советских времен: усатый мужик с выпученным круглым животом, в смокинге и цилиндре. Часто на цилиндре изображался звездно-полосатый флаг или доллар, – именно таким представлялся советскому художнику американский буржуй, жаждущий власти над миром. Мой пузатый дядька о мировом господстве, конечно же, не мечтает, он нашел себе иную нишу – повелителя прессованной древесной стружки.
Своего карикатурного директора я прозвал Беременным тюленем. Он высокого роста – под два метра, и его вытянутое тело точь в точь напоминает туловище морского млекопитающего, а выпирающий живот говорит о том, что тюлень в положении.
Директор уже давно здесь (его кабинет у меня за спиной), – стучит калькулятором и громко сморкается. Ни разу мне не удалось придти на работу раньше Беременного тюленя. Возможно, он не уходит отсюда вовсе.
Я пью кофе и жестоко расправляюсь со спамом, пришедшим на рабочий е-мейл. Спам разнообразием не изобилует: предлагают либо купить виагру, либо увеличить член. Впрочем, есть и забавные предложения, например, вот это: «Продается шкура медведя, бурый, среднерусский, в хорошем состоянии б/у, с зубами, когтями и проч.(полный комплект)». Интересно, думаю я, а бывает ли шкура медведя не б/у, «брэнд нью[14]», так сказать? Это, наверно, когда медведь родился в инкубаторе и всю жизнь пролежал в спячке на складе. Незамедлительно этот шедевр идиотизма рассылается всем моим друзьям и коллегам. После удаления спама остается пара-тройка е-мейлов по работе, на которые я строчу ответ, предварительно посоветовавшись с Беременным тюленем. Тот гордо восседает за столом, склонившись над распечатками с цифрами и таблицам. Постоянно пересчитывая что-то на калькуляторе с видом чрезвычайной важности, директор делает исправления в распечатках. Одухотворенно-задумчивое лицо и чашка кофе, небрежно отодвинутая в сторонку, выдают в нем творца, овладевшего, наконец, своей музой. Беременный тюлень в этот момент наверняка чувствует себя Моцартом или Леонардо да Винчи, создающим очередной шедевр. На самом деле он считает объемы ДСП, необходимые для производства мебели, только и всего. Выслушав мои ответы на его вопросы и дав ЦУ, Беременный тюлень вновь углубляется в свои расчеты.
Я же углубляюсь в сайты секс-контактов и интим-услуг. А что вы думали? Былого трудового рвения от меня не ждите, хватит, набегался! Я что, появился на свет, чтобы вас всех обслуживать?! Нет, я, конечно, рад, что у меня так много начальников, но почему на моей зарплате это не отражается? А самой зарплаты, как ни печально, не хватает даже на мало-мальски регулярный секс. Соответственно, в рабочее время все мои мысли заняты в основном этим, причём уже с самого утра. Пролистывая многочисленные объявления проституток, я прихожу к выводу, что хочу их почти-что всех. Возможно ли тут думать о каких-то там тумбочках из ламинированного ДСП?!
Пытаясь подсчитать, какое время у меня не было секса, с ужасом понимаю, что это никак не меньше месяца. Так нельзя, товарищи! С аванса сразу же пойду к проститутке, и гори оно все синим пламенем. Надо только решить, к какой именно: много денег на это дело тратить не хочется, но, с другой стороны, стараясь сэкономить, я могу нарваться на дешевую подделку. Поэтому я приступаю к тщательному скринингу[15] предложений на рынке секс-услуг, безжалостно забраковывая объявления с левыми фотографиями и тех халтурщиц, которые плохо зарекомендовали себя во время предыдущих визитов. Словом, есть над чем поработать…
И тут я с досадой вспоминаю, что с аванса собирался купить новые зимние ботинки. Что же делать, а? Вариантов, как вы понимаете, немного: можно либо подклеить старые ботинки (с сексом), либо купить новые (без секса).
Решению столь сложной дилеммы периодически мешает Беременный тюлень, ставший производить массу шума. Закончив свои расчеты, этот представитель отряда ластоногих бегает туда-сюда, дабы оповестить всех о результатах. Когда он проносится мимо, лицо мое становиться сосредоточенным и по- деловому строгим. Я начинаю быстро шерстить многочисленные е-мейлы, якобы в поисках важного письма или внимательно разглядываю второстепенный факс, пришедший вчера, но прибереженный мною именно для такой ситуации. Как видите, я научился неплохо филонить.
Наконец, Беременный тюлень уносится куда-то далеко и можно вернуться к более важным для меня размышлениям.
Мир устроен крайне несправедливо, посудите сами: если вы еврей, педераст, политически репрессированный, голодающий или бездомный, – тут же найдется масса организаций защищающих ваши права и помогающих, худо-бедно, преодолеть трудности. Когда человеку негде жить, – он может переночевать в ночлежке; если человеку нечего есть, – для него открыты благотворительные столовые с бесплатной едой… Почему же нет ни одной организации, помогающей сексуально изголодавшимся людям? Это несправедливо и негуманно, ведь невозможность удовлетворить одну из основных физиологических потребностей приводит к мучениям физическим и моральным. А это, как вы понимаете, является нарушением прав человека. Мужчина, у которого давно не было секса, становится злым, раздражительным и даже опасным для общества. Насколько эффективнее и спокойнее я мог бы работать, будь при нашей фирме походный бордель. Предложить, что ли, Беременному тюленю на очередном совещании? Кстати, не то в Голландии, не то в Бельгии, государство два раза в месяц оплачивает инвалидам проститутку из специальной службы. А мое чрезмерное увлечение литературой и чтением в юности по своим последствиям запросто можно приравнять к инвалидности. Впрочем, нашему феодально-чиновничьему княжеству до такой заботы о людях еще очень далеко.
Проститутки – это маленькая отдушина для таких лузеров, как мы, а вовсе не прерогатива богатых и успешных, как принято думать. Основной валовый продукт эти прекрасные дамы делают именно на нас, тех, кто не в состоянии содержать семью или иметь постоянные отношения. Зачастую проститутка является единственным сексуальным объектом и, хочешь не хочешь, приходится к ней возвращаться снова и снова. За всю жизнь я провел гораздо больше времени с проститутками, чем с обычными женщинами, как постоянными, так и случайными. Можно даже сказать, что жрицам любви я практически не изменял.
Но Беременный тюлень о походном борделе не помышляет, а вот совещания проводить любит, поскольку движим манией принимать решения. Ему очень нравится само это словосочетание и он частенько с упоением, повторяет: «Нам нужно принять решение…», или: «Я принял решение…», или: «Ну что, решение принято».
Вот и сейчас морское чудище пронеслось мимо меня, едва не запалив открытые интим-сайты, а затем, высунувшись из кабинета, произнесло свое коронное:
– Зайди, нам нужно принять решение.
Апелляция к коллективу («Нам нужно…») – это всего лишь игра в демократию, на самом деле тюлень сам давным-давно все решил; просто он хочет сделать вид, что мы принимаем решение все вместе, коллегиально, так сказать. В кабинете уже сидят человек шесть таких же принимателей решений, которые сейчас должны будут сыграть роль оппонентов и соавторов директора. Роль эта заключается в жарком споре и отстаивании собственной позиции, с обязательным «озарением» в финале. Необходимо вовремя «сломаться» и, хлопнув себя ладонью по лбу, воскликнуть: «А ведь ты прав, Тюленище!». Спор должен быть острым, переходящим в крик, разрешается даже использовать матерные выражения. У нас вообще принято директора называть на «ты» (дань видимой демократии), и его необходимо перебивать, когда он озвучивает свои мысли. Этот самодур обожает подобные моменты, и местные мастера подхалимажа
