– Не плачется?
– Нет.
Наташа присела напротив:
– Мама, давай поговорим как баба с бабой!
– Давай! – согласилась Марина Петровна.
– Мама, были и будут женщины, которые крадут чужих мужей… Сколько у вас там в загсе разводов?
– Много… – тихо признала Марина Петровна.
– Но я-то у тебя есть. И я тебя очень люблю, но если тебе меня одной мало, хочешь, я для тебя ребенка рожу?
Марина Петровна застонала.
– Забота о ребенке, – увлеченно продолжала Наташа, – займет тебя целиком, ты не только про отца, ты и про меня забудешь. Все ведь на тебя свалится. Я-то ведь не стану заниматься ребенком!
– Но тебе всего восемнадцать…
– Теперь рожают и в четырнадцать!
– Но ты еще не замужем!
– Какое это имеет значение?
– Но ты еще не получила образование!
– Чтобы иметь детей, диплома не требуется!
– Наташа, прекрати! – перешла на крик Марина Петровна. – Что ты несешь околесицу!
– Громче! – поддержала Наташа. – Тебе необходимо выплеснуться. Хочешь, ударь меня!
И тогда Марина Петровна заплакала. Наташа тотчас тоже пустилась в рев.
– Он подлец! – сказала сквозь слезы Марина Петровна. – И развратник!
– Они все подлецы и развратники! – тоже сквозь слезы проговорила Наташа. – Поверь моему опыту!
По понедельникам в районном загсе браки не регистрировали. В понедельник заведующая районным загсом Марина Петровна вела прием посетителей:
– Следующий!
Но вместо следующего в кабинет вошла заместительница, на щеках ее выступили багровые пятна.
– Обождите минуточку, – сказала она кому-то, приблизилась к Марине Петровне и зашептала: – Извините… но там… пришел ваш муж… и он принес заявление.
– Варвара, спокойно! – приказала Марина Петровна. – Ишь какой шустрый. В субботу меня бросил, а в понедельник бежит разводиться, невтерпеж!
– Ну как же это вдруг… бросил…
– Это всегда бывает вдруг! Иди, Варвара, и скажи ему, чтобы зашел с заявлением ко мне, но в порядке живой очереди!
Заместительница ушла, что-то пришептывая, и в кабинете появился парень в очках. Вид у него был прескромный.
– Ваша заместительница отказывается принять у меня заявление с просьбой о регистрации.
Марина Петровна устало вздохнула:
– Вы в который раз женитесь, Сергиенко?
– Закон не ограничивает число браков.
– Верно. Но все-таки в который, в восьмой? Нам надоело вас регистрировать и разводить!
– За это вы получаете зарплату! – сказал Сергиенко.
– А ваша невеста номер восемь знает о предыдущих? – в ответ на хамство едко спросила Марина Петровна.
– Конечно, – улыбнулся Сергиенко. – Чувствуется, что вы далеки от лирики жизни… Из-за этого она любит меня еще больше…
– Идите к заместительнице! – резко приказала Марина Петровна. – Она примет заявление.
Сергиенко ушел, столкнувшись в дверях с Борисом Ивановичем.
– Строишь из себя начальство? В очереди держишь? Правильно делаешь!
– Скажи, пожалуйста, вторая сторона согласна с твоим заявлением? – сухо спросила Марина Петровна.
– Это ты вторая сторона?
– Да, я.
– А зачем тебе соглашаться или не соглашаться? Я кругом виноват, и я беру на себя расходы!
– Расходов не будет! – твердо заявила Марина Петровна. – Я согласия на развод не даю!
– То есть как – не даешь? – ахнул Борис Иванович.
– В суд обращайся! Я на одно заседание не приду, на другое, на третье! Все по уважительным причинам, я из тебя все нервы повытаскиваю, эта особа все твои нервы повыдергивает…
– Где твое самолюбие? – перебил Борис Иванович. – Все равно я к тебе не вернусь!
– Не ко мне, а к дочери!
– Наташа уже не маленькая, восемнадцать лет!
– Маленькая может и без отца, а вот в восемнадцать… Словом, не задерживай очередь!
Борис Иванович гордо выпрямился:
– К вопросу о дочери. Наташа… сегодня вечером… придет в гости… к нам!
– Врешь! – Марина Петровна стала вся красная. – Врешь, врешь, врешь!
Борис Иванович ничего не ответил и вышел. Марина Петровна взяла себя в руки и с усилием вызвала:
– Следующий!
Но вместо следующего в кабинете опять возникла заместительница.
– Одну минуточку, обождите! – сказала она в дверях кому-то и запела: – Дорогая наша Марина Петровна!
– Варвара, ты подслушивала! – В голосе Марины Петровны зазвучал металл.
– В приемной отчетливо слышно каждое слово, вы сами знаете. Марина Петровна, если вы не даете ему развода, значит, вы… его…
– Варвара, выйди! – на нерве перебила Марина Петровна.
Заместительница сделала шаг назад.
– Есть путевка, горящая, пожарная путевка, на теплоходе, то ли в Кижи, то ли в Ташкент…
– В Ташкент теплоходы не ходят, – усмехнулась Марина Петровна, – там реки нету.
– Это я не знаю, я только знаю, что за эти путевки люди убиваются, а пылающая путевка у Фроловой, ее зять оперировал женщину, которая сидит на теплоходных путевках, а Фролова плыть не может…
– Следующий! – громко перебила Марина Петровна.
В этой комнате всего было много, с избытком: много мебели, безделушек, на стенах много репродукций, и все в рамочках, и хозяйки тоже было много – много тела, много прически, много краски. И по всей комнате было что-то накидано и набросано.
Наташа сидела за празднично накрытым столом прямая как палка. А отец суетился, заглядывал ей в глаза, и от этого у Наташи противно сосало под ложечкой.
– Наташенька, поешь студня, смотри какой аппетитный! Или тортика хочешь, его Катерина сама испекла, положить тебе вон тот кусочек, с шоколадной загогулиной?
– Спасибо, но я берегу фигуру! – откашлялась дочь. – Сейчас модно, чтобы торчали все позвонки, а живот западал.
– Ты, Борюся, не юли перед ней! – Низкий голос хозяйки исходил откуда-то из глубины. – Не желает она есть в этом доме. Я бы на ее месте тоже меня ненавидела!
– Ненависть – сильное чувство, – сказала Наташа хозяйке, – по отношению к вам я испытываю отрицательные эмоции, и не более того!
– Но ты же, Наташка, тоже в кого-нибудь втрескаешься, – усмехнулась хозяйка, – и не спросишь – женатый, разведенный или вообще бабник!
Наташа порывисто поднялась:
