— Так что вы хотите знать?
— Что я хочу знать? Да я хочу знать, что с вами произошло! Как вы понимаете, в вопросе нападения на имперского вельможу шутки не могут быть уместны. Так что я хочу знать, кто на вас напал и что к этому привело.
— Понимаю.
— В таком случае, будьте любезны — расскажите, что в точности с вами произошло.
— Я охотно сделал бы это, однако…
— Да?
— Я понятия об этом не имею, заверяю вас.
— Как так — вы не знаете, что произошло с вами?
— Не знаю.
— А что вы помните?
— Я прогуливался вдоль реки на север, а потом оказался тут.
— Итак, вы не знаете, как оказались ранены?
— Я подозреваю, это была засада.
— Да, таково и мое подозрение. И если это так — а это почти наверняка так, — моя обязанность разыскать злодеев и позаботиться о том, чтобы они не избежали правосудия.
— Капитан, я заметил, вы сказали «они».
— А разве это неправильное слово?
— О, я ничего не имею против собственно слова, вопрос лишь в его употреблении.
— И?
— Мне представляется, оно подразумевает, что этих, как вы их назвали, злодеев было больше одного.
— Воистину так, — согласился Кааврен, признавая явную справедливость этого замечания. А выходец с Востока продолжил:
— Следовательно, вы полагаете, что их было двое или даже больше?
— Четверо или пятеро, как я полагаю, — сказал Кааврен.
— Так много? Поразительно, как это я выжил после подобного нападения.
— М-да, — коротко отозвался Кааврен.
— Если, как вы сказали, вы ничего не знаете об этом случае…
— Я так сказал, и более того, готов повторить.
— …то откуда же вам известно число нападавших?
— Исходя из количества и природы ваших ран, а также некоторых прорех в вашей одежде, которую я позволил себе обследовать.
— А. Что ж, на вашем месте я бы сделал то же самое.
— Несомненно.
— Кстати, о моем оружии…
— Подходящее к ножнам оружие найдено не было.
— А прочее оружие?
— Все ваши вещи в сундуке под кроватью.
— Хорошо.
— Но возвращаясь к теме беседы…
— Да, давайте лучше вернемся к ней.
— Вы сказали, что не помните, что с вами случилось.
— Совершенно не помню. И был бы чрезвычайно вам признателен, если бы вы сообщили мне то, что знаете.
— Вы желаете это узнать?
— Меня очень это волнует, заверяю вас.
— Да, понимаю. Что ж, насколько я могу судить, случилось вот что. На вас напали, вы защищались, но поскольку вас сильно превосходили числом — вы, пытаясь спастись, бросились в реку. Вы сумели спастись, но вскоре потеряли сознание — несомненно, от потери крови и от усталости, а также, возможно, от пребывания в холодной воде.
— Ясно. Вы рассказали немало интересного, и я весьма это ценю. Только странно, что…
— Да, что?
— Что я остался в живых, бросившись в реку, она ведь исключительно широкая и глубокая, а также холодная и быстрая.
— Это верно, в общем и целом.
— И?
— Однако нередко попадаются места, где отдельные части речного потока по той или иной причине отклоняются от общего течения. Такие места обычно мельче и уже, течение там медленное, а порой, возможно, и вода теплее. В таком вот месте вас и нашли.
— Я понимаю. Вы прекрасно все объяснили. Остается лишь одно.
— Да?
— Почему на меня напали?
— О, что до этого…
— Да?
— Возможно, вас пытались ограбить.
— О да, это возможно. Дороги нынче небезопасны.
— Мы делаем что можем.
— Я не собирался критиковать вас.
Кааврен поклонился, сообщая, что оскорбление не имело места, и продолжил.
— Поскольку оба мы желаем одного и того же — то есть в точности определить, что же с вами случилось, — возможно, есть способы этого достичь.
— О, неужели? Расскажите же, капитан, ибо вы весьма меня заинтересовали.
— Есть волшебники, которым порой удается войти в сознание и восстановить утраченные воспоминания.
— Волшебники, вы сказали.
— Да.
— Ну… — Выходец с Востока замолчал, словно смущенный. И миг спустя продолжил: — Да, боюсь, волшебство не… вернее сказать, это невозможно.
— Невозможно?
— Увы, заверяю вас.
— А останется ли оно столь же невозможным, если вы снимете амулет, висящий у вас на шее?
Глаза выходца с Востока чуть расширились, потом он проговорил:
— Вы весьма наблюдательны и искушены в умении производить умозаключения.
— Итак?
— В любом случае, амулет я не сниму: он обеспечивает мою безопасность.
— Если я могу задать вопрос, безопасность от чего?
— О, вы желаете это знать?
— Желаю.
— Ну, от того, что желает причинить мне вред — а я почти верю, что существуют те, кто желает причинить мне вред.
— О, этого я не отрицаю — мы практически доказали их существование.
— Таково и мое мнение.
— Однако же у вас нет мнения относительно личности тех, кто желал бы причинить вам вред?
— Совершенно никакого.
— Однако же.
— Ну да.
— А не могут это быть джареги?
