— Вы сообщаете такую потрясающую новость и не хотите вдаваться в детали?
Шон смотрел на мужчину, сидящего напротив. Оказывается, не так-то просто убедить в чем-то малознакомого человека, даже если это кузен Ханны. Он знал, что она доверяет Таннеру. Вот почему он решил возложить на Таннера заботу о Ханне и ребенке.
Его взгляд скользнул по фотографии, стоящей на столе.
— Вы брат Э.М. Джемисон? — спросил он, рассматривая фото.
— Да, — кратко подтвердил Таннер.
— Вы заботитесь о своей сестре? Охраняете ее личную жизнь от посторонних глаз? Я не припомню, чтобы где-нибудь видел ее фото. Оно отсутствует даже на обложках ее книг.
— При чем тут это, Девлин? — Таннер нетерпеливо заерзал на стуле. — Эмили не имеет отношения к нашему разговору.
— А вот тут вы ошибаетесь! Ситуация аналогичная.
— Девлин, — прервал Таннер, теряя терпение. — Вы так и не удовлетворили мое любопытство. Что вы имели в виду, говоря, что Ханна гарантировала вам получение кругленькой суммы денег?
— Не мне, — поправил Шон. — Каждый пенни пойдет ребенку.
— Прекрасно, — согласился Таннер. — Это очень благородно. Но…
— Вы не одобряете?
Таннер прикрыл глаза, как будто просил Всевышнего дать ему силы.
— Послушайте, Девлин, не мое дело судить о вашем образе жизни. Хотя если бы не Ханна, наверное, я высказал бы вам все, что думаю по этому поводу. Но поскольку вы обращаетесь ко мне, как к профессиональному юристу, я пытаюсь держаться в рамках. Я подберу соответствующие документы, чтобы приступить к созданию фонда опеки. — Он помолчал. — Я учту ваше пожелание сохранить конфиденциальность. И все же нам не удастся избежать некоторых вопросов и уточнения деталей.
— Я и не рассчитывал на большее, — согласился Шон, про себя поражаясь позиции Таннера Джемисона.
— Вы нашли что-то смешное в моих словах?
— Я просто отметил схожесть наших позиций. И вы и я защищаем свою семью, ее право на частную жизнь. Обороняясь, когда это право оказывается под угрозой. — Он кивком головы указал на фотографию. — Передайте вашей сестре, что я в восторге от ее книг. — Нетерпение Таннера возрастало с каждой секундой. — И поблагодарите за билеты на концерт. Правда, они вызвали у меня скорее раздражение, нежели восторг, но жест вашей сестры полон доброты. Ханна была очень довольна.
— Вы пойдете с ней на концерт? — спросил Таннер.
— Нет, — быстро ответил Девлин.
— Ревнуете к Шону Майклзу?
Шон проворчал:
— Забавно. Оказывается, я…
— Не стоит, — посоветовал Таннер.
— Да нет, правда забавно! — Шон не смог удержаться от улыбки, которая готова была перейти в безудержный смех. — Разве мужчина может ревновать к самому себе?
— Большинство мужчин могут ревновать к кому угодно, — усмехнулся Джемисон.
— Но я не большинство, господин адвокат, — заявил Шон и, приняв окончательное решение, протянул ему руку: — Шон Майклз к вашим услугам!
Кузен Ханны изумленно посмотрел на него:
— Вы?
— Профессиональное доверие, — усмехнулся Шон, — надеюсь, не покинуло эту комнату?
— Сдаюсь. — Джемисон улыбнулся в ответ. — Ханна знает?
— Разумеется, но ей необходимо время, чтобы свыкнуться с этим, а мне — чтобы принять некоторые решения. Я беспокоюсь о ней и не могу допустить, чтобы ее публично оскорбили или чтобы она стала жертвой моей популярности. Мне кажется, у нас может получиться что-то особенное, не похожее на других. Но я должен дать ей время. Вы понимаете мою позицию, Джемисон?
— Которую? Деньги? Привилегии? Популярность? — шутя переспросил он.
Шон расхохотался:
— Все вышеозначенное, адвокат. Спасибо, что поняли с полуслова.
— Нет проблем, — небрежно бросил Таннер. — И все же объясните, как Ханна сделала для вас еще один миллион.
— «Песня Ханны», — ответил Шон. — Мое последнее и самое лучшее произведение. Она достигнет пика популярности.
— И каждый пенни пойдет ребенку?
— Именно поэтому я здесь. Я тороплюсь все уладить, так как на следующей неделе должен уехать из города.
— Что ж, отлично. Мы приступим к делу немедленно. Итак, мистер Девлин, мне необходимо кое-что уточнить…
Ханна уже почти заснула, когда раздался звонок в дверь. Проклиная все на свете, она потянула на голову подушку, чтобы ничто не мешало ей спать. Но тут снова раздался настойчивый звонок, и она, зевая, пошла открывать дверь.
Шон стоял на ступенях, вертя в руках белую розу на длинном стебле, копию той, что принес в воскресенье.
Ее сердце стучало быстро-быстро. Она смотрела на него, не в силах скрыть радость. Ей хотелось побыть одной и в то же время не терпелось вновь поскорее увидеть его.
— Входи, — прощебетала она, счастливо улыбаясь.
— Ты спала? — спросил он.
— Я пыталась заснуть, — поправила она, проводя лепестками цветка по щеке и жмурясь от удовольствия.
— Ты выглядишь усталой. Хочешь снова лечь?
— Со мной всегда так, когда я беременна, — вздохнула она. — Ты хотел знать, согласна ли я лечь в постель с тобой?
— Нет, радость моя, — отвечал он вполголоса. Его пальцы коснулись того места на ее щеке, к которому прикасался цветок. — Я просто подумал: если ты очень устала, гони меня прочь без всяких разговоров.
— Я не уверена, что ты именно это имел в виду, — хитро поглядывая на него, возразила она.
— Ханна, — волнуясь, произнес он, — я, всегда готов заниматься с тобой любовью. И хотя я пришел не за этим, но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Один твой взгляд — и я уже страстно хочу тебя.
Мечтательно зажмурив глаза, она потянулась к нему. Его руки зарылись в пышные рыжие волосы.
— Девочки спят, — прошептала она, когда его губы приблизились к ее рту.
Ей было так хорошо в его руках. Так спокойно… Его губы возбуждали желание, которое она испытывала только с ним.
— Это уже входит в привычку, — пробормотал он, скользнув рукой в разрез ее халата. — Стоит мне прикоснуться к тебе, и… Ты как наркотик. Мне все мало. Я хочу еще и еще…
Когда его ладонь легла на ее грудь, она простонала:
— Ты нужен мне, Шон, ты нужен… Он ответил ей нежным поцелуем, соблазняя своей страстью и желанием.
— Ты пришел взять меня до того, как я лягу спать? — нежно промурлыкала она, крепче прижимаясь к нему.
— Чего я хочу, любовь моя, так это чтобы твой сон был спокоен и сладок, — ответил он, взяв ее на руки и направляясь к спальне.
— Я соскучилась, — шепнула она, когда они уже лежали в кровати. — Соскучилась по твоим поцелуям,
