Рэйлана о своей любимой актрисе, с которой ему довелось поработать. И пока Элис натирала сыр, Рэйлан наскоро придумал смешную историю об этой актрисе.
– Итак, она идет к постели, как мы и решили. Я стою к ней спиной, вот так. Снимаю рубашку…
– О, я помню эту замечательную любовную сцену.
– Спасибо. В конце концов она таки получилась. Но в том дубле не успел я снять рубашку, как слышу за спиной леденящий душу вопль. Думаю: «Боже, наверное, у меня проказа!» Но оказывается, ребята из съемочной группы решили похохмить: спрятать под пологом монстра из фильма ужасов. А…
– Нет! – простонала Элис.
– Да. Только актриса отдернула занавеску, как сразу увидела это рогатое страшилище во всей красе.
– И что же она сделала? – Элис была вся внимание.
– Сразу после вопля – ничего. Только посмеялась их шутке. Но на следующий день она им отомстила.
– Как? – хихикая, словно дитя, спросила Элис.
Рэйлан кинул себе в рот оливку и с удовольствием посасывал ее в продолжение всего рассказа.
– Она поднялась очень рано, пока все еще спали, и велела своим детям, которые были с ней на съемке, собрать обувь всей съемочной группы. К завтраку у нее была целая куча кроссовок и ботинок, шнурки которых были перевязаны между собой. Вы никогда не пробовали разобрать кучу из сорока пар обуви да еще не опоздать на площадку, где вас ждет тиран-режиссер?
– Ну мог ли кто-нибудь подумать, что она способна на такое ребячество! Она всегда так элегантна. – Элис посмотрела куда-то через его плечо и улыбнулась. – Ой, кто идет! Как голова?
Рэйлан оглянулся и увидел в дверях Кирстен, по-прежнему старающуюся не глядеть на него. – Спасибо, уже лучше. И у него снова захватило дух. Жаркий полдень сменился волшебным вечером. Ее стройная фигура изящным силуэтом вырисовывалась на солнечной вуали. Верх платья крест-накрест охватывал спереди грудь, сходясь в узел на шее и оставляя спину открытой. Немыслимо носить бюстгальтер с таким платьем. Было очевидно, что она нарочно выбрала именно такой наряд, и Рэйлан даже захотел выразить восхищение ее находчивостью, но, взглянув на Кирстен повнимательнее, прикусил язык и вежливо заметил:
– Красивое платье, Кирстен.
Она продолжала смотреть сквозь него, и Рэйлан понял, что ей не по душе его вечерний наряд.
Джинсы были чистыми, но это не спасало. С белой футболки зияла разверстая пасть спилберговской акулы, которая от бесчисленных стирок приобрела тусклый, неопределенный оттенок. На ногах были кеды, вид которых вызывал жалость. Рэйлан уже давно стал одеваться так, как ему удобно. Он не имел ничего против фрака, если того требовали обстоятельства, но его повседневная одежда выглядела чуть ли не неряшливо.
– Я хочу посидеть на террасе, пока Элис накроет на стол. Вы не присоединитесь ко мне? – предложила Кирстен.
Он знал, что это приглашение сделано из вежливости, но согласился.
Они вышли на террасу с баром в углу и с решетчатым полом, под которым были видны бассейн и часть океана.
– Я буду коктейль с белым вином, – сказала Кирстен.
– А мне просто сок с содовой. – Рэйлан прочел удивление в ее глазах, но промолчал. – Красивое место. Может быть, подыщу себе здесь домик.
– Я думала, у вас уже есть один в Майами.
– Если верить бульварной прессе, то у меня и там дом, и еще ранчо в Аризоне, и еще… черт его знает… юрта на Аляске.
– А на самом деле?
– Квартира, в которой одна спальня. Рядом с Сансет-бульвар.
Такое саморазоблачение явно обескуражило ее и заинтересовало.
– Почему же так?
Пожав плечами, он опустился на низкие перила террасы, где сидела Кирстен. Но в отличие от нее оседлал перила, широко расставив ноги и повернувшись к ней лицом.
– Это все, что мне нужно. – Рэйлана рассмешило недоверчивое выражение ее лица. – Только не говорите, что вы верите всей этой чепухе насчет шкур леопарда, зеркальных потолков и индейских языческих скульптур.
– Я думала, это были шкуры зебры и египетские саркофаги, полные кокаина.
Он подумал о том, как чудесно Кирстен смеется. Просто слышать этот смех – уже наслаждение, но еще более радостно видеть, что ее обида проходит. Она опустила взгляд на свой бокал, по ободку которого водила указательным пальцем.
– Уверяю вас, Кирстен, что в моей квартире нет ни одной шкуры. И вообще ничего подобного.
– Я вас не спрашивала об этом.
– Нет, спросили. – Он говорил тихо, и его слова сливались с шепотом ни на секунду не затихающего бриза. – Спросили глазами. Кстати, а где ваши очки?
Интонации их разговора постепенно приобретали оттенок доверительности. Кирстен слегка откинулась назад и заговорила неестественно громко:
