В конце концов она попала на более крупную студию, где ей не приходилось подрабатывать уборщицей ради дополнительного заработка. В течение нескольких следующих лет она переходила с одной телестанции на другую, занимая всегда более высокую должность, училась, приобретала опыт.
Когда подвернулась работа в Чарлстоне, она уже была крепким профессионалом и узнаваемой телеперсоной. Должность специального корреспондента, серьезное карьерное достижение, не принесла богатства, но позволила приобрести в кредит дом и побаловать себя копиями нарядов авторских моделей.
Независимая, самостоятельная жизнь устраивала Бритт. А, может, она просто понимала, что выбирать ей не приходится. Как бы то ни было, она привыкла сама зарабатывать себе на жизнь и обходиться без посторонней помощи. Она ни на кого не полагалась и не рассчитывала. Она самостоятельно принимала все решения.
Однако сегодня Бритт чувствовала себя не столько свободной, сколько одинокой и беззащитной. Подобные чувства редко посещали ее, и она не очень-то умела с ними справляться. Интересно, не привела ли длительная вынужденная самостоятельность к желанию иметь рядом человека, на которого можно положиться, у которого можно попросить совета или получить утешение?
Только нет у нее такого человека. Как не было и в восемнадцать лет после смерти родителей. Теперь, как и прежде, придется справляться с трудностями одной. Она же справлялась прежде. Справится и сейчас.
Но как отвлечься от дурных предчувствий? Не думать о том, что ждет ее в ближайшие часы? Как поведут себя полицейские, караулящие около ее дома? Можно ли рассчитывать на их милосердие? Или они набросятся на нее сразу же, как только она выйдет из машины? Наденут наручники, зачитают права и втиснут в полицейский автомобиль, не дав возможности объяснить свое исчезновение?
Как бы ни развивались события, они, без сомнения, будут малоприятными и унизительными. Она — подозреваемая. Детективы не станут любезнее только потому, что она тележурналистка. Кларк будет менее вежлив, Джавьер — более циничен. Допросы — более жесткими.
Даже если Билл Алегзандер подсуетится, он не сможет освободить ее под залог до предъявления обвинения, а это произойдет не раньше завтрашнего дня, то есть ей придется провести, по меньшей мере, ночь под арестом.
Тюремная камера. От мысли пусть даже об одной ночи в тюрьме ее затошнило.
И тут она вспомнила еще об одном факте, более страшном. Ее обвиняют не просто в убийстве, а в убийстве полицейского. И словно этого мало, с точки зрения закона, она бегством спасалась от ареста.
Его выходка с похищением дала ей оружие для более основательной защиты, чем неубедительное «я не помню», но одновременно уменьшило шансы на освобождение под залог. Вполне вероятно, она просидит в тюрьме до суда, а один Бог знает, как долго это продлится.
Ее разрывали взаимоисключающие чувства. То она мысленно благодарила Рейли за бесценную информацию, то жаждала придушить его. По целому ряду причин.
Когда он схватил ее перед расставанием, почему она не оттолкнула его, почему не сопротивлялась? Испуг здесь ни при чем. Если он не причинил ей никакого вреда за целые сутки, вряд ли сделал бы что- нибудь в последний момент.
Она не должна была безропотно терпеть такое безобразное обращение.
Бритт назвала его трусом намеренно, чтобы заставить заговорить. Он много рассказал ей, но еще больше утаил. Она провоцировала его, надеясь, что он сорвется и выболтает что-то, что поможет реабилитироваться им обоим.
Ее колкости вызвали более сильную реакцию, чем она рассчитывала. И совсем другого рода. Ее неудачно подобранные слова вывели его из равновесия. Он…
Ход ее мыслей прервала музыкальная трель сотового телефона.
Бритт машинально полезла в сумочку и только потом подумала:
Двое мужчин изнывали от скуки.
Они были чрезвычайно терпеливыми. Если требовала работа, они могли часами сидеть, не двигаясь и даже не мигая, однако предпочитали движение и действие безделью в замкнутом пространстве.
В настоящий момент они, развевая скуку немудреным кункеном[15], прослушивали телефонную линию с помощью поставленного несколькими часами ранее нелегального жучка. Из всех нудных аспектов их работы прослушка была, пожалуй, самой скучной.
Сейчас они работали под фамилиями Джонсон и Смит и были, как и их фальшивые имена, взаимозаменяемыми, обладая одинаковыми навыками и личностными качествами. Они не имели на этой планете никаких личных привязанностей и были преданы только тем, кто в данный момент платил им. Наличными.
Их имена не фигурировали в налоговых декларациях, водительских правах или документах социального обеспечения. Полтора десятка лет назад они покинули страну, чтобы сражаться в тайных войнах в африканских странах, о которых большинство американцев даже и не слыхивало, не говоря уж о том, чтобы отыскать их на карте. Там парни и растворились, а вернулись в Соединенные Штаты уже с другими фамилиями, отпечатками пальцев, личностями, и даже эти их досье вскоре были уничтожены.
Их служба всегда была временной, но иногда одни клиенты обращались к ним неоднократно, и список довольных их работой заказчиков был достаточно длинным: страны, агентства, отдельные личности. Они всегда действовали вместе и получали отличный результат, поскольку не испытывали — необходимое условие их успеха — никаких проблем с совестью. Такое понятие, как совесть, им вообще было незнакомо. Их души давно зачерствели от содеянного жестокого насилия.
Самым примечательным, однако, была их непримечательность. Их жестокость скрывалась за вполне обыденной внешностью. Они не пользовались камуфляжем. Оружие прятали на теле так, что его не замечал даже наметанный взгляд, но из всех его видов предпочитали собственные руки. Своей силой они обязаны были многолетним тренировкам, а не массе тела. Их можно было принять за бухгалтеров, преподавателей или представителей других, столь же мирных профессий. Они сливались с толпой и словно становились невидимками.
Они слепо выполняли любое поручение, если за их услуги хорошо платили, никогда не предлагали альтернативный план, не высказывали своего мнения, если их не спрашивали. Они были нелюбопытны, даже безразличны к получаемым приказам и выполняли их без вопросов и обсуждений. Плевать им было на причины и следствия. Они были аполитичны и не верили в Бога.
Благодаря всем этим качествам они идеально подходили для нужд их нынешнего нанимателя, приказавшего им вывести из строя Бритт Шелли и убить Джея Берджесса.
Им показали фотографию Бритт Шелли, да они и сами неоднократно видели ее на экране телевизора. Они узнали ее сразу, как только она вошла в бар. Столпотворение в «Уилхаусе» сыграло им на руку. Официантки были ужасно заняты, и подносы с напитками стояли на стойке достаточно долго, чтобы успеть легким движением руки незаметно подсыпать в бокал что угодно.
Они получили ясные инструкции и выполнили их в точности. Им приказали нейтрализовать женщину и представить все так, будто она убила Берджесса.
Помогла беспечность Берджесса, не включившего сигнализацию. Они спокойно открыли дверь веранды и вошли в дом. Наркотик сильно ударил по Бритт Шелли, и, когда Джонсон и Смит ввалились в гостиную Берджесса, он как раз с тревогой спрашивал, что с ней происходит. Ей явно было плохо.
Захваченный врасплох, ослабленный болезнью и алкоголем, Берджесс практически не сопротивлялся. Двум профессионалам ничего не стоило заставить парочку выпить бутылку виски. Берджесс запротестовал было, но в конце концов подчинился. Женщина вообще ничего не соображала, и они без труда влили виски ей в глотку.
Когда они отключились, Джонсон и Смит раздели их догола, уложили в постель, придушили парня подушкой. Пустой пакетик из-под презерватива они сунули под диванную подушку и замели собственные следы так тщательно, что вряд ли их обнаружил бы даже опытный криминалист.
Место действия они оставили точно в таком виде, как им было приказано. Все шло по плану… до сегодняшнего утра, когда обнаружилось исчезновение Бритт Шелли. Их наниматель, не предвидевший
