Не хватало только затеять перебранку – она и так слишком устала, и ей не в чем оправдываться.
– Я работаю с Будро. Мне приходится проводить с ним каждый день. Там есть еще и другие мужчины, с которыми я провожу каждый день. Но это не значит, что я сплю с ними.
– Я не могу вынести, когда твое имя связывают с ним.
– А что поделаешь? Мы вместе работаем.
– Выгони его.
– Не могу! – возмущенно закричала она. – И не хочу! Он мне слишком нужен.
– Раньше ты говорила совсем другое.
– Я плохо разбиралась в делах. Он отличный лесник. Он делает больше, чем получает.
– Тогда ты уходи, я буду руководить работами вместо тебя.
Эти слова вызвали в ней резкий протест. Она не могла доверить никому, даже Кену, свою самоотверженную борьбу за Бель-Тэр.
Стараясь выразиться поосторожнее, чтобы не обидеть его, она сказала:
– Ты не можешь работать в двух местах одновременно.
– Я перенесу свою работу в контору.
– Все равно ты не справишься с двойным объемом работ.
– Справлюсь, – не уступал он. – Дай мне возможность попробовать.
– Что за необходимость брать на себя столько? Тем более что я и сама…
Он сильно сжал ей руку.
– Я не могу этого видеть. – Он притянул ее поближе к себе. – Я ведь не забыл, какая ты была нежная и женственная, когда…
– Кен, пожалуйста…
– Позволь, я договорю, Шейла. Я по-прежнему лю…
– Мне послышался твой голос, Кен. Я знаю, ты обычно притаскиваешься в это время.
Кен отскочил от Шейлы и виновато кинулся к жене, заглядывая ей в лицо.
– Ну-ну. – Трисия рассмеялась, распахивая дверь. – И чем вы тут занимаетесь вдвоем?
На какой-то момент возникло неловкое молчание, затем Шейла спокойно сказала:
– Я спросила Кена, почему он не отдал мне все папки и где остальные бумаги.
Всего несколько недель назад Шейла была бы счастлива услышать от Кена признание в любви. А услышать его в присутствии Трисии – это просто бальзам на раны. Теперь все это казалось дешевкой, жалкой, как украденная пластмассовая игрушка. Его любовь не стоила теперь тех неприятностей, которые за ней последуют. Шейле не хотелось даже думать об этом. Его любовь превратилась в ничто.
– Тогда завезешь мне их в контору завтра. Ладно? – спросила она.
– Конечно, непременно завезу.
Она нагнулась и достала из-под качелей сандалии.
– Я ужасно устала. Завтра вставать в шесть. Пойду лягу. Спокойной ночи.
Она вошла в дом и поднялась к себе наверх.
Трисия, прислонившись к колонне, смотрела на мужа обвиняющими глазами.
– Я тоже устал сегодня, – быстро сказал он, держась за ручку двери, – и собираюсь…
– Стоп, мистер Хоуэл! – сказала Трисия повелительным тоном, которому Кен привык автоматически повиноваться. Второй раз его рука соскользнула вниз, выпустив ручку двери. – От тебя разит, как из кабака.
Он тяжело опустился на качели и стал пальцами массировать глаза.
– Вполне логично. Я там и был.
– Топил печаль в океане бурбона?
– Да. Моя главная печаль в том, что у меня жена – стерва.
– Не надо. Я – одна из последних твоих печалей.
– О чем это ты?
– Ты что, так и будешь молчать, глядя, как она распоряжается здесь?
– Кто? Чем?
– Шейла, идиот! Или ты не видишь, что она вытворяет? Тебя это не волнует?!
– Волнует, Трисия, но она же не слушает меня.
– Значит, говоришь недостаточно громко. – Она отвернулась, обхватив себя руками, словно пытаясь удержать распирающий ее гнев. Затем она небрежно бросила ему через плечо:
