мексиканца. – Его глаза превратились в щелочки под нависшими бровями. – Если она тебе небезразлична, ты должен покинуть город.
– Я подумаю, – коротко ответил Зак. – Спасибо за столь доверительный разговор.
– Да, пожалуйста, – раздраженно буркнул Карпентер.
Зак захлопнул за собой дверь, и мгновение всматривался в широкую главную улицу, прежде чем сойти с крыльца. Проклятие. Зачем люди лезут в чужие дела? Страдать будет Дебора, а не он. Его мало интересовало мнение окружающих о себе. Слухи, которые ходили о нем, содержали и правду, и ложь и уже не могли навредить ему, как это было прежде. Дебора, Господи! Она не заслуживала того, чтобы стать предметом пересудов, чтобы на нее указывали пальцами и шептались за ее спиной. Она заслуживает лучшей доли, в этом Карпентер прав.
Если он покинет город, слухи и сплетни прекратятся. Если Даймонд и Веласкес убьют друг друга, об этом тоже будут судачить некоторое время. Он с удовольствием посмотрел бы, как эти двое умирают. Зак спустился с крыльца и вышел на улицу. Ему захотелось выпить. Он покинет город и предоставит Деборе возможность устраивать собственную жизнь. Пусть она будет счастлива. Она это заслужила.
Когда он распахнул двойную дверь «Салуна шести стрелков» и вошел, наступила тишина. Он направился к стойке и заказал пиво. Бармен толкнул пиво по мокрой поверхности, сунул монеты в банку, а потом отступил, словно испугавшись чего-то. По салуну разносились звуки расстроенного пианино. Зак чувствовал на себе множество взглядов. Подняв кружку с пивом, он взглянул на зеркальные полки, украшавшие заднюю стену бара. Он слегка улыбнулся. Фрэнк Олбрайт сидел спиной к стене и наблюдал за Заком из-под надвинутой шляпы. Зак слегка пошевелился, чтобы быть готовым дотянуться до пистолета, облокотился о стойку и отпил пиво. Он ждал.
Из всех салунов Сирокко он выбрал именно этот.
Столкновение неизбежно, он инстинктивно чувствовал, что Олбрайт спровоцирует его. Зак не ошибся.
Не долго думая Олбрайт поднялся. Сидевший с ним молодой человек схватил его за руку.
– Не надо, Олбрайт! Оставь его в покое, – произнес молодой человек.
Олбрайт стряхнул руку молодого человека и направился к бару. Музыка смолкла, некоторые посетители покинули салун, решив не рисковать.
– Привет, Баннинг.
С минуту Зак не обращал на него внимания, скользя взглядом по отражению в мутном зеркале, чтобы не упускать из виду его движений.
– Баннинг, я к тебе обращаюсь, – повысил голос Олбрайт.
– Слышу, – даже не взглянув на него, ответил Зак и поставил кружку на стойку. Сделал еще глоток, продолжая следить за отражением Фрэнка Олбрайта в зеркале.
– Хозяину не понравится, если ты устроишь тут потасовку, и пойдут слухи, Олбрайт, – уговаривал его молодой человек.
– Заткнись, Лонни, – проговорил Олбрайт, не поворачиваясь к нему. – Это тебя не касается. У нас с Баннингом есть неоконченное дело.
Зак медленно повернулся и, облокотившись о стойку, спокойно смотрел на Олбрайта.
– Ты с кем-то меня перепутал. Я не веду дел со змеями.
Олбрайт замер.
– Неужели? Ты слишком заносчив для вонючего полукровки. Разве не змеями себя называют команчи? Говорят, в их гнезде ты чувствуешь себя как дома.
Зак медленно выпрямился. Послышались звуки переворачивающихся столов и скрип дверей. Мужчины бросились врассыпную.
– Ты прав, – медленно произнес Зак, заметив на лице Олбрайта удивление. – Со змеями гораздо спокойнее, чем с такими, как ты. Ты посрамишь любого уважающего себя сплетника.
Глаза Олбрайта запылали от ярости, он побагровел. Он пнул ногой стул, сделал два шага и остановился.
– Не хочешь выйти?
– Мне неинтересно стоять посреди улицы и смотреть, как ты умираешь, Олбрайт.
Зак отвернулся от него, а Олбрайт издал звук, похожий не то на рычание, не то на шипение.
– Проклятие, Баннинг, – наконец выдавил он из себя. – Давай выйдем!
Зак промолчал. Мужчины зашептались, но ему было все равно. Пусть думают, что хотят. Он не станет драться с Олбрайтом, если можно этого избежать.
Звон шпор Олбрайта заставил его стиснуть зубы, он напрягся и тянул время. Медленно поднял кружку, сделал длинный глоток. Бармен передвинулся в дальний угол бара и с опаской смотрел на него. Послышался чей-то кашель.
Зак мрачно усмехнулся. Наверняка все думают, что он утратил преимущество, он теперь боится драться. Они и правы и не правы. Просто ему постоянно приходилось доказывать самому, что он такой же мужчина, как и любой другой. Но страха он не испытывал. Смерть была желанной, когда он думал о том, что впереди долгие годы пустоты и насмешек.
– Баннинг! – снова заорал Олбрайт, сделав быстрое движение, отразившееся в зеркале.
Зак повернулся, его рука метнулась вниз, и он выхватил пистолет. Кажется, выстрелы слились в один громкий взрыв, который оглушил всех, кто был в салуне. Кто-то закричал, послышался стук шагов, двери распахнулись. Зак постоял немного, зажмурившись от дыма и пороха.
