— Тем не менее, — проговорил Гилберт раздраженным тоном, — кое-что вы предпримете. Ухудшение социального и экономического положения в Англии идет на пользу тем, кто противостоит Хлебным законам. Не надо забывать об этой ужасной бойне при Питерсфилде.
Едва ли Алекс мог ее забыть. Ее даже, по аналогии с Ватерлоо, называли битвой при Питерлоо. Несколько сотен человек были ранены, некоторые убиты при разгоне митинга за отмену Хлебных законов и парламентскую реформу.
— Кто знает, куда заведет нас эта радикальная агитация? — Гилберт откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы под подбородком. — Если, разумеется, вы не предпочтете, чтобы я послал другого агента.
Алекс рассердился.
— Нет, — сказал он сухо, вперяя в Гилберта ледяной взгляд. — Я справлюсь. Когда ехать?
— Вы не едете.
Алекс недоуменно нахмурился.
— По вашему совету я пригласил Дэниела Резерфорда. Он уже изучает все возможные связи.
Алекс ухмыльнулся. Он хорошо представлял, что именно изучает его добрый друг Дэниел. И это был отнюдь не заговор.
— Заговор, если он существует, может организовываться дома, — заметил сэр Гилберт.
Алекс наклонился вперед.
— Кем? И для какой цели? — резко спросил он.
Медленная улыбка растекалась по лицу сэра Гилберта.
— А это вам и предстоит выяснить.
— Кара, — позвал ее сэр Чарлз из дверей кабинета, — вас не затруднит зайти ко мне?
Улыбка Кары исчезла, когда она вошла в комнату, ибо выражение лица герцога было строгим.
— Сядьте, пожалуйста, — сказал он сухо.
Усевшись в коричневое кожаное кресло, она заметила человека, стоявшего перед камином, и нахмурилась. Судя по одежде, он был из деревни.
— Вы узнаете этого человека? — спросил сэр Чарлз холодным тоном.
Недоуменно морща лоб, она уставилась на незнакомца.
— Нет, — ответила она, качая головой и удивляясь, почему герцог задает такой вопрос.
— Вы никогда в жизни его не видели? — настаивал он.
Глаза ее сузились в недоумении; она взглянула еще раз на неряшливо одетого человека.
— Нет, — сказала она, с любопытством глядя на дядю. — Никогда.
— Это та самая, ваша светлость, — воскликнул незнакомец, комкая в руках старую шляпу. — Я видел ее с ним в гостинице. Он взял ее прямо наверх, правда. Ему так не терпелось получить комнату...
— Довольно! — рявкнул герцог. — Я не потерплю подобных обвинений против мисс Симпсон в своем доме!
Тут ее охватила паника. Сердце заколотилось так, что готово было выскочить из груди. Он видел ее в гостинице с Алексом! Комната поплыла у нее перед глазами. Ее сейчас стошнит, прямо в кресле. Нет, только не здесь. Глубоко дыша, она попыталась успокоиться. Он не может ничего доказать.
— Я не обвиняю! — воскликнул проклятый незнакомец. — Это правда. Мы с женой имеем приличное заведение. Я так ему и сказал в ту ночь. И я все могу доказать. Другие люди их тоже видели. Спросите их, если вы не верите мне.
— Мой сын, маркиз Оверфилд, будет извещен о ваших измышлениях. Он прибывает домой сегодня вечером. Если вы попытаетесь оклеветать мою семью или семью мисс Симпсон, вы пожалеете о том, что родились, — заверил его герцог угрожающим голосом.
— Я прошу лишь то, что мне причитается. Его светлость дал моей жене пять фунтов за молчание, и я только хочу свою долю.
— Вот и спрашивайте у своей жены. А теперь вон отсюда! — с негодованием воскликнул герцог.
Как по сигналу, Коллинз открыл дверь и выпроводил обидчика из комнаты.
Кара не могла смотреть дяде Чарлзу в глаза. Что делать? Лгать! — прошептал тоненький голосок в ее мозгу. Это единственный выход. Но лгать она не могла. Что, если этот гнусный тип приведет свидетелей? Что тогда делать? Придется говорить правду. О Боже, думала она, опустив голову, что за адское положение! Страшно нервничая, она ждала неизбежных вопросов. Но они не последовали. Герцог спокойно сидел за столом и ждал, когда она заговорит.
— Я... я не знаю, что сказать, дядя, — проговорила она, нервно сглотнув.
— Послушаю, что скажет Алекс. Потом мы посмотрим, что делать дальше, — бросил он и вернулся к работе.
С трудом поднявшись, она приблизилась к столу. Ноги немилосердно дрожали.
— Дядя, я...
Даже не взглянув в ее сторону, он сказал леденящим душу голосом:
— Идите в свою комнату. Мы обсудим это позже.
Если бы он ударил ее, ей бы не было больнее.
— Да, — сказала она тихо и как-то ухитрилась добраться до двери. Ухватившись для опоры за дверную ручку, она остановилась на пороге. — Дядя, вы же не верите, что я...
Он продолжал работать, как будто между ними не произошло ничего необычного.
— Полагаю, что произошла какая-то ошибка. — Подняв на нее глаза, он строго добавил: — Не говорите никому ничего. Особенно Генриетте.
Она кивнула и торопливо вышла из комнаты. Дойдя до спальни, бросилась на громадную кровать и ударилась в слезы. Никто не заслуживает такого несчастья. Чем она виновата, что на нее обрушилась такая лавина неприятностей?..
Когда Кара открыла глаза, в комнате было темно. Она, должно быть, плакала во сне. Реальность вновь обступила ее со всех сторон.
Раздался стук в дверь, и она подпрыгнула.
— Кто там? — спросила она жалким голоском.
— Его светлость с сыном ожидают вас в библиотеке, — проговорила горничная Вайолет через дверь.
— Я сейчас спущусь, — выдавила из себя Кара.
Кое-как она встала с кровати и дотащилась до туалетного столика.
Взглянув в зеркало, она едва узнала себя, так изменили ее распухшие от слез глаза и всклокоченные волосы. Она торопливо вытерла лицо мокрым полотенцем и причесалась в сомнительной попытке восстановить хоть часть ущерба.
Спускаясь по лестнице на дрожащих ногах, Кара чувствовала себя героиней пьесы, храбро идущей навстречу смертному приговору. Но храбрости она не ощущала, ощущала лишь тошноту. В любой момент ее может безобразно стошнить.
Я ни в чем не виновата, твердила она, готовя себя к предстоящей битве. Она глубоко вздохнула и собрала в кулак оставшееся мужество. Высоко подняв голову, Кара открыла дверь библиотеки.
Комната была слабо освещена, и опущенные жалюзи придавали ей зловещий вид. Перед лицом герцога и Алекса все ее мужество растаяло. Тошнота вновь подступила к горлу. Вот и вся твоя стойкость, подумала она с горечью. Куда девалась свойственная ей выдержка, в которой она так нуждается сейчас?
Алекс стоял у камина, поставив ногу в сапоге на каминную решетку. Одной рукой он опирался на полку, другую держал в кармане бриджей. Воплощение мужественности и притягательной силы, мгновенно повлиявшее на частоту ее пульса. Даже теперь, в условиях кризиса, он выглядел безобразно элегантным. Она мысленно прокляла свое глупое сердце за то, что оно начинало биться быстрее при одном лишь взгляде на этого негодяя.
Алекс внимательно изучал пламя в камине и не поднял головы, когда она вошла. Выражение его лица было мрачным. Ни разу прежде она не видела его таким серьезным.
— Алекс рассказал мне все, — сказал сэр Чарлз из глубины комнаты с безнадежным вздохом. — Я
