– Пожалуйста.
– Ну, мне пора. Ты не считаешь меня сумасшедшей?
– Считаю… что ты загадочная, – ответил он после некоторого усилия, подбирая правильное слово. – Честно, Джейд, у меня от тебя голова кругом идет.
В его голосе звучала горечь. Она постаралась разрядить ситуацию.
– Ты и сам достаточно сложная натура.
Его усы расползлись в широкой улыбке.
– Я?
– Ага… Для живущего в одиночестве холостяка ты ведешь себя не совсем типично…
– Ничего загадочного. Мой требовательный босс не оставляет мне времени для развлечений.
– Ты не встречаешься с женщинами.
Диллон поднял брови.
– Ты что, следишь за мной?
– Я просто полагала, что ты, как любой мужчина, время от времени нуждаешься в женском обществе.
– Ты имеешь в виду секс?
– Да, секс, – неохотно подтвердила Джейд. Неожиданно жара показалась ей еще более невыносимой, чем раньше. Даже комары куда-то исчезли. Горячий воздух стал плотным. Одежда прилипала к коже, волосы так нагрелись, то обжигали шею. Солнечные лучи расплывались в удушливом мареве. Было ощущение, что они очутились в сауне, разве что не были обнаженными.
Джейд вдруг ощутила, как близко к ней стоит Диллон: ее плечи почти касаются его бедер. Всего несколько дюймов отделяло его руки на веревках. Запах его кожи смешивался со многими другими, но она безошибочно выделяла именно этот.
– Вот что я хочу сказать, – произнесла Джейд почти беззвучно. – Мне кажется, что твое нежелание иметь контакты с другими людьми как-то связано с потерей жены и ребенка.
Его усы дрогнули. Он опустил руки и отошел от качелей, повернувшись к ней широкой спиной.
– С чего ты взяла?
– Я поняла это сразу, как только мы встретились в Лос-Анджелесе.
– Оставь при себе свои предположения, – сказал Диллон грубо, обернувшись к ней.
– «Текстиль» был для меня жизненно важным делом. Я не имела права ошибиться и проверяла тебя гак основательно, как только могла.
Он сердито глядел на нее несколько секунд, потом его плечи дрогнули.
– Полагаю, то, что ты знаешь, не имеет никакого значения.
– Но все же, что случилось?
– Зачем спрашиваешь? Тебе же все известно.
– Только в общих чертах.
Диллон оторвал веточку от дерева, повертел ее между пальцами.
– Мы жили в Таллахасси. Я работал на одного мерзавца, и работа была за городом. Я мог приезжать домой только на выходные. Дебре это страшно не нравилось, мне – еще больше. Но в то время у меня не было выбора. Ее это очень угнетало, поэтому мы старались каждые выходные превратить в маленький праздник. Так должно было быть и в тот холодный вечер в пятницу, когда я спешил домой…
Монотонно, бесстрастно он рассказывал Джейд о том, что увидел тогда на кровати в их спальне.
– Они лежали так спокойно, – хрипло выдавил Диллон, – словно спали. Никакого беспорядка, никакой крови… – Он махнул рукой. – Я подумал, что они спят.
– И что ты сделал?
Его глаза были холодными.
– Для начала я вышиб душу из того сукиного сына, из-за которого был оторван от своей семьи.
– Понятно…
– Потом я несколько месяцев пил и перестал общаться с людьми, как ты уже заметила. Был период загула, когда я хватал любую женщину, которая говорила «да». Толстую, костлявую, уродливую, красивую, старую, молодую – это не имело значения, понимаешь?
Джейд кивнула головой.
– Тебе надо было бы быть мужчиной, чтобы понять меня.
– Может быть.
– В общем, я как-то перебивался и оставался одиноким, пока ты не предложила мне эту работу.
Диллон пронзительно взглянул в ее глаза.
– А теперь впервые за семь лет у меня появился интерес к жизни. Я признателен тебе за это, Джейд.
