— Кэт, — простонал Дин, — ты только послушай, что ты несешь. Он смазливый самец с хорошо подвешенным языком, в котором для тебя есть нечто интригующее. Ты понимаешь, о чем это говорит?
— Он тот самый «неподходящий мужчина», перед которым не может устоять ни одна женщина. — Кэт мягко сказала вслух то, о чем не раз уже думала.
— Если ты это сознаешь, зачем продолжать с ним встречаться? — Дин в недоумении покачал головой. — Что ты в нем нашла? Он настоящий уличный хулиган. Это сразу бросается в глаза. Ты заметила этот шрам у него поперек брови? Один Господь Бог знает, откуда…
— Какой-то молокосос ударил его бутылкой из-под пива.
— А, так ты заметила? — Он обрушился на нее, выстреливая вопросы как из пулемета:
— У него есть еще шрамы? Ты их все видела? Ты с ним спала?
— Это не твое дело.
— Иными словами, спала.
— Иными словами, спала я с ним или нет, это тебя не касается. Я больше не считаю себя обязанной докладывать тебе, с кем я вижусь, в обществе или наедине. — Желая смягчить удар по его самолюбию, она умерила свой гнев. — Дин, я не хочу ругаться. Но, пожалуйста, пойми меня правильно.
— Прекрасно понимаю. Ты думаешь, что тебе не хватает страсти и огня, которых якобы не было в наших отношениях. Тебе нужен крутой мужик в чересчур узких джинсах, от которого у тебя подгибаются колени.
— Да, — согласилась она с вызовом в голосе. — Насчет его гардероба ты, возможно, и прав, но мне нравится, когда у меня подгибаются колени.
— О Господи, Кэт, да это же… ты ведешь себя, как девчонка.
— Я знаю, ты считаешь, что я дура и идеалистка.
— Ты права, — кивнул он. — Я прагматик. Я не верю в идеалы. Жизнь — это цепь реальностей, и, как правило, грубых реальностей.
— Дин, никто не знает этого лучше, чем я, — напомнила Кэт. — Вот почему я жду чего-то необычайного. Во взаимоотношениях с главным человеком в моей жизни я отказываюсь довольствоваться тем, что недостаточно хорошо для меня. Дружба и товарищество вещи очень нужные, но, если я полюблю, мне нужно все целиком. Я хочу романтики. Я хочу гореть.
— И ты думаешь, что этот тип сможет тебе все это дать?
— Пока рано судить. Кроме того, он не является предметом нашего спора.
— Черта с два. Не будь меня здесь, устроил бы он тебе сейчас горение?
Несколько мгновений Кэт не решалась ответить. Наконец, когда стало ясно, что Дин не отстанет, она произнесла:
— Честно говоря, не знаю. Возможно. — Затем, вспомнив его прощальный поцелуй, добавила чуть тише:
— Скорее всего.
Дин рывком сдернул со спинки стула пиджак.
— Может быть, тебе стоит позвонить ему. Он наверняка сразу же прискачет обратно.
— Дин, не уходи так, — попросила Кэт, протягивая к нему руку. Но он уже направлялся к двери. — Не уходи в гневе. Не наказывай меня за то, что я не влюблена в тебя по уши. Ты был и остаешься моим лучшим другом. Ты мне нужен… есть вещи, в которых мне никто не заменит тебя. Я не хочу, чтобы наша дружба расстроилась из-за… Дин!
Но он так и не остановился — просто вышел сквозь парадную дверь и резко захлопнул ее за собой. Шины взвизгнули, так быстро он рванул прочь на своей взятой напрокат машине.
Глава 24
Джордж Мерфи чувствовал себя особенно отвратительно, шагая по вздыбленной потрескавшейся мостовой к ветхому домишку, который им удалось снять. Когда он шагнул на просевшее от старости крыльцо, гнилые доски угрожающе затрещали. Голубая краска на парадной двери поблекла и облупилась. Он потянул дверь на себя — петли пронзительно завизжали.
Гостиная пропахла неприятным запахом старого кулинарного жира и марихуаны. Носком ботинка Мерфи отбросил в сторону плюшевого зайчика и выругался, споткнувшись об игрушечный грузовик. Подражая Уорду Кливеру, он пропел:
— Крошка, я уже дома.
Она появилась из единственной в доме спальни, ее лицо слегка опухло от сна. Хотя была уже середина дня, на ней была только легкая ночная сорочка. Она провела языком по сухим, спекшимся губам.
— Что ты здесь делаешь?
— Что значит, что я здесь делаю? Я здесь живу! Она сложила руки на груди.
— Когда тебя выпустили?
— Час назад или около того. У них не было улик, поэтому они не могли держать меня слишком долго.
Его арестовали по незначительному обвинению в хранении наркотиков, сфабрикованному парой фараонов, которым не понравилась его физиономия, и поэтому они решили его немного припугнуть. Да ладно, обошлось. Однако время, проведенное в тюрьме, помешало ему заниматься тем, что он любил. Ему хотелось пива и он был сексуально озабочен.
Мерфи оценивающе взглянул на нее. Почему-то сегодня она была более нервозна, чем обычно.
— Что с тобой? — заорал он. — Разве ты не рада, что я снова дома? — Его глаза подозрительно сузились, затем метнулись в сторону двери, ведущей в спальню. — Сука! Если там мужик, я тебя убью!
— Там нет…
Он грубо оттолкнул ее и вломился в душную спальню. Лежа на боку среди грязных выцветших простыней, на кровати спал ребенок, маленький мальчик с подтянутыми к груди коленками. Большой палец был у него во рту.
Теперь Мерфи чувствовал себя глупо, что показал перед ней свою ревность. Чтобы сохранить лицо, он проверил и ванную, но, конечно, она была пуста. Выйдя из ванной, он указал пальцем на спящего мальчика.
— Они что, привели его обратно? Она кивнула.
— Сегодня утром. Я проплакала две ночи. Работать не могла. Ничего не могла делать, все думала о Майкле. Я была так рада, когда он вернулся. Мне казалось, что на этот раз они забрали его навсегда. — Она проглотила застрявший в горле комок, в глазах стояли слезы. — Инспектор из службы социальной помощи сказал, что, если… если это еще раз повторится, они заберут его навсегда. Это наш последний шанс. — Ее глаза были полны слез, она умоляюще смотрела на него. — Пожалуйста, не делай ничего такого, что могло бы…
— Принеси мне пива. — Видя, что она замешкалась, обеспокоенно глядя на мальчика, Мерфи дал ей затрещину, попав чуть повыше виска. — Я сказал, принеси мне пива, — повторил он, нарочито четко выговаривая каждое слово. — Ты что, тупая или оглохла?
Она быстро выбежала из комнаты, моментально вернувшись с банкой «Корс».
— Это последняя. Как только Майкл проснется, я схожу возьму тебе еще. А заодно куплю что-нибудь и на ужин. Что бы ты хотел?.
Он удовлетворенно фыркнул. Вот эти слова были ему больше по вкусу. Иногда эта сука переставала слушаться, и ему приходилось напоминать, кто хозяин в доме.
— Да уж во всяком случае не ту гадость, которую ты приготовила на прошлой неделе.
— Pollo guisado. Это мексиканское жаркое.
— Я даже не мог понять, из какого дерьма оно сделано — Сегодня вечером я нажарю тебе картошки. Он отрыгнул пиво и тюремный воздух. Теперь ее желание угодить начинало его раздражать. «Женщинам лучше рождаться немыми», подумал он.
