Дик? Она украдкой глянула, как он сосредоточенно изучает инструкцию, сверяясь с кнопками на фотоаппарате. Он такой красивый. Добрый. Щедрый. Добродушный. Но любит ли он ее? Он ни разу не говорил о любви.
Они сознательно избегали разговоров о будущем. До сей поры единственными ссылками на него были: «Когда родится ребенок…», «Пока не родится ребенок…» Но что теперь? Не могут же они по-прежнему жить в этом крошечном домике, который и для двоих тесен. Дик не может продолжать заниматься своей практикой по телефону и почте. Что-то должно произойти. Что бы это ни было, Лейни страшилась грядущих перемен.
Но сегодня вечером ей не хотелось об этом думать. Сегодня ей хотелось погреться в этом маленьком островке света. До недавних пор ее жизнь была такой мрачной и унылой.
Тодд наелся. Но едва она попыталась отстранить его, как он сердито ударил крохотным кулачком по ее груди и вновь принялся сосать. Лейни восхищенно рассмеялась. Мелькнула вспышка фотоаппарата, и, подняв взгляд, Лейни увидела победно улыбающегося Дика. Похоже, он был весьма доволен собой.
— Классный кадр. — И снова навел на нее объектив.
— Не надо меня фотографировать в таком виде. — Лейни с тревогой посмотрела на свою обнаженную грудь.
— Почему? Ты великолепно выглядишь.
После душа она собрала волосы на затылке, однако теперь они постепенно выбились из пучка: волнистые пряди обрамляли ее лицо, ниспадали на плечи. Кожа ее в приглушенном свете казалась розовой, на щеках играл румянец. Серебристый шелковый пеньюар чудесно подчеркивал ее округлые формы. Дик выбрал этот цвет, потому что он напоминал ему серо-голубые глаза Лейни.
Он быстро отщелкал несколько кадров, и Лейни осторожно взяла Тодда за головку и отняла от груди. Малыш тотчас скорчил недовольную гримаску, затем отрыгнул и устроился на ее руке с видом сытого деспота.
Его родители снисходительно рассмеялись.
— Дай-ка мне этого поросенка. — Дик отложил фотоаппарат в сторону. — Тодд, ты разве не знаешь, что должен оставить молока для сестренки? — обратился он к спящему младенцу.
Лейни поднесла дочку к другой груди. Дик, завороженный ее изящными движениями, смотрел, как она поднимает грудь ладонью и направляет розовый сосок прямо в нетерпеливо ищущий ротик Мэнди.
Дик чувствовал себя извращенцем на стриптиз-шоу и проклинал готовую лопнуть ширинку на джинсах.
— Рада слышать, что ты зовешь его по имени, — заметила Лейни. — Честно говоря, боялась, что он на всю жизнь останется Шустриком. — Не выдержав долгого молчания Дика, Лейни подняла голову и увидела, что он неотрывно смотрит на нее. Взгляд его был прикован к ангельскому личику Мэнди, прижавшемуся к груди Лейни.
— В тот вечер, в лифте, до того как вырубили свет, ты обратила на меня внимание?
Вопрос удивил ее, она не сразу нашлась, что ответить. Ей вообще было несвойственно разглядывать мужчин; Лейни всегда считала, что незачем начинать то, что ни к чему не приведет. В отличие от большинства современных женщин, которые отнюдь не боятся проявить откровенный интерес к привлекательному мужчине, Лейни редко позволяла себе хотя бы взглянуть на субъект противоположного пола.
— Я вообще почти не обращала на мужчин внимания. Ты знаешь почему. — Она облизнула губы. — Но… да, я отметила твои волосы. И одежду.
— Одежду? — Он коротко хохотнул. — Это интересно. А я мысленно тебя раздевал. — Она недоверчиво заморгала. Склонившись к ней, Дик прошептал:
— А ты не заметила? — Она покачала головой. — Мы ни разу не говорили о той ночи, Лейни.
— По-моему, и не стоит.
Однако он был уверен в обратном.
— Помнишь, как я снял твой пиджак?
— Да. Это было необходимо?
Он нахмурился.
— Может, и нет. Но тогда казалось необходимым, а возможно, я просто пытался найти предлог, чтобы до тебя дотронуться. — Голос его снизился на полтона. — Я расстегнул твою блузку.
— Помню, — с трудом выдавила Лейни.
— Ладонь моя случайно скользнула по твоей груди. Я едва коснулся тебя. Это длилось не дольше удара сердца. Но я услышал, как ты вздохнула, а потом дыхание твое на миг прервалось. То был самый сексуальный, самый возбуждающий звук, который я слышал в своей жизни. Именно тогда я впервые почувствовал влечение к тебе.
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Я даже не подозревала… Клянусь, когда ты принес меня в свою квартиру, я едва отдавала себе отчет в происходящем. Даже не представляла…
— Лейни, — перебил Дик, дотрагиваясь до ее щеки, — тебе незачем защищаться. Соблазнителем был я, а не ты. Я понимал, что ты не вполне сознаешь, что происходит. Но это все равно происходило. — Он вытащил шпильки, удерживавшие ее волосы, и густые локоны рассыпались, подобно солнечным лучам, прямо ему на ладони. — А когда ты разделась, со мной едва не случился сердечный приступ.
Она смущенно потупилась.
— Почему я это сделала?
— Наверное, твое подсознание молило тебя сделаться доступной для любви. Ведь прежде тебя не любили. Ты хотела, чтобы кто-нибудь посмотрел на тебя и обнаружил, какая ты желанная. А уж какая ты была желанная… — хрипло бормотал Дик, прижавшись губами к ее щеке. — Я благодарю Господа за то, что ты выбрала меня для посвящения в эту тайну. Мне так хотелось коснуться тебя, прижать тебя к себе. Ты была такая приятная на вкус. Ты ведь больше не винишь меня за ту ночь, правда? Ты помнишь, что я предлагал остановиться?
— Да. — Признание это вырвалось тихим стоном, когда Дик губами прикоснулся к уголку ее губ'.
— Но, честно говоря, Лейни, я не знаю, смог бы я остановиться или нет. Когда наши тела были так близко, когда я уже узнал вкус твоих губ, ласкал твои груди, думаю, что мне было бы не под силу остановиться. Я просто был обречен овладеть тобой.
— Я хотела, чтобы ты занялся со мной любовью.
— Ах, Лейни. — Он прижался к ней лбом. Крепко зажмурился. Лейни чувствовала его дыхание на своем лице. — Я просто чертовски рад, что ты все-таки это сказала.
Оба они понимали, чего ей стоило это признание. Тогда, в Нью-Йорке, она чувствовала к нему влечение и нуждалась в нем, тянулась к нему. Возможно, она вновь ощутит эту потребность и влечение сейчас и в будущем. Для Лейни это был гигантский прыжок на пути к доверию, для Дика — маленький шажок к завоеванию ее доверия. Теперь они двигались в одном и том же направлении и не пикировались друг с другом.
Дик не стал упиваться победой, лишь поцеловал Лейни с безграничной нежностью. Сейчас был неподходящий момент для проявления страсти, с этим придется повременить. Прежде чем отстраниться, Дик осыпал ее лицо легкими, быстрыми поцелуями, дабы дать выход чувствам, переполнявшим его.
— Если бы тогда в Нью-Йорке на десять минут не вырубили электричество, мир остался бы без Тодда и Мэнди.
Представляешь, как было бы жалко!
— Ага, подумать только! — Лейни была благодарна ему за невысказанное понимание. Он знал, что для бурных страстей она сейчас не в том состоянии — и физически, и морально. Отняв Мэнди от груди, Лейни промокнула губы малышки. — Во всяком случае, на несколько часов они угомонились.
— Дай-ка мне. — Нагнувшись, Дик взял дочурку свободной рукой.
Лейни поцеловала каждого из малышей в макушку.
— А ты сумеешь донести обоих? Деланно нахмурившись, он выпрямился, держа обоих младенцев на согнутых руках.
— Увидишь. Оставайся здесь. Я их уложу.
