немного стеснительным, если утром обнаружат твой труп. Итак, ты свободен. Но не тяни слишком сильно за веревку, Бойд. Манни – действительно мастер. Он может сделать свое дело пятьюдесятью пятью различными способами, двадцать из которых – несчастные случаи.
– Я предлагаю торг, Лу, – сказал я. – Если Манни не убивал горничную, тебя должно интересовать, кто это сделал. Найми меня, и я его тебе найду.
Сзади раздался резкий смех Карча, а Кестлер ошеломленно посмотрел на меня.
– Ты уже выдал мне две тысячи, – продолжал я. – И дашь еще три тысячи, если я найду убийцу. Что на это скажешь?
– Для парня, который должен быть уже мертв, ты неплохо шутишь, Бойд, – медленно ответил Кестлер.
– Подумай о том общении с ищейками, от которого ты избавишься, аннулируя контракт с Манни, – быстро произнес я. – Если я найду убийцу Женни Шау за три тысячи, это будет просто ничтожной суммой!
– Да, – согласился он, – но есть одна маленькая деталь. У тебя слишком большая пасть, Бойд, и ты слишком широко раскрываешь ее перед полицией!
– Я исправлюсь, как только ты станешь моим клиентом, – возразил я. – За три тысячи долларов у тебя будут все преимущества!
– Это моя ошибка, босс, – вмешался Карч с горечью в голосе. – Если бы я сразу его убрал, у нас не было бы проблем!
– Вовсе нет, – заверил его Кестлер. – Ты правильно сделал, что привез сюда Бойда. Все идет хорошо. – Он внезапно повернулся ко мне: – По рукам, Бойд! Три тысячи, когда достанешь товар!
– По рукам, – сказал я. – Теперь я могу уйти?
– Иди! Но помни, Бойд, я могу снова возобновить контракт с Манни.
– Разумеется, твое право. Мы с Манни настоящие друзья, не правда ли, Манни?
– Да, настоящие друзья, – подтвердил Манни. – Если так будет продолжаться, то мне придется поплакать над твоей могилой, мой мальчик.
Было немногим больше двух часов, когда я вернулся домой. Не успел я сделать и двух глотков, чтобы промочить основательно пересохшее горло, как в дверь позвонили.
Прежде чем открыть дверь, я достал из ящика комода «Мастерпис 38»,[2] хотя ничто не указывало на то, что Кестлер мог снова изменить свое решение.
Мне все-таки пришлось удивиться. Правда, это было приятное удивление в виде Марии Сунь. Она была одета в огромное меховое манто. Только кончик носа и блестящие сапфировые глаза виднелись над воротником.
– Могу я войти? – робко спросила она.
– Что за вопрос? – ответил я, широко распахивая дверь.
Мария прошла в гостиную и упала на диван.
– Я хотела бы что-нибудь выпить, Дэнни, если можно, – совсем тихо произнесла она.
– Чего бы вы хотели?
– Все равно, лишь бы побольше.
Я щедро налил коньяку в бокал и поднес ей.
– У вас измученный вид, – сказал я.
Она слабо улыбнулась и, прежде чем ответить, сделала большой глоток.
– Я вам верю. У вас есть сигарета?
– Конечно. – Я протянул ей сигарету и зажег спичку. – Мне хотелось бы думать, что мой профиль наконец подействовал на вас, но боюсь, что вы пришли по другому поводу.
Она допила коньяк и протянула мне стакан.
– Еще, пожалуйста.
Я взял бутылку, наполнил стакан и, передавая ей, заметил, что у нее немного дрожат руки.
– Я видел закоренелых пьяниц, – сказал я, – но вы первая, которая начинает напиваться на рассвете. Может быть, вы заодно страдаете бессонницей?
– Произошла катастрофа, – сказала она с полуулыбкой на дрожащих губах. – Лейтенант появился до того, как он пришел в себя. Некоторое время все шло хорошо, и я подумала, что он взял себя в руки. Но когда лейтенант ушел, все сразу изменилось…
– Он снова стал грубым?
– Он всегда был грубым, – ответила она. – На этот раз была другая песня: я его предала и должна убираться ко всем чертям.
– Значит, он выкинул вас?
– Выкинул прочь! – выкрикнула она. – Мистер Фрэнсис Харлингфорд больше не нуждается в услугах секретарши и любовницы. Нет, я не могу сказать, что он вел себя нечестно, Дэнни. Он оставил себе все, за что заплатил из своего кармана: квартиру, мебель, мою одежду… Это манто, – она невольно пожала плечами под его тяжестью, – оно мое, и он позволил мне сохранить его. Между нами говоря, это имитация под норку, но оно было у меня до знакомства с Фрэнсисом.
– Только манто? – изумленно спросил я.
– И то, что под манто.
Она медленно сняла манто. На ней были надеты лишь трусики да кружевной лифчик. На правом плече красовалась отвратительная ссадина.
– Он был не очень вежлив, не так ли, Дэнни? – спросила она слабым голосом.
– Это не шутка? – недоверчиво спросил я. – Он выбросил вас на улицу, в глухую ночь, одетую лишь в эти штучки и меховое пальто?
– Вы медленно соображаете, мистер Бойд. – Она попыталась улыбнуться, но без успеха. – Я ведь уже рассказала, что произошло. Я не знала, куда мне пойти. Потом решила, что у меня есть выбор: или выспаться в Центральном парке, или сдаться на вашу милость!
– И вы предпочли меня кусту?
– Ну да, – просто ответила она. – Поймите меня правильно, я не прошу милостыни. Ведь вы сами сказали, что я у вас всегда буду желанной гостьей, не так ли? Я готова заплатить обычную плату и даже приготовить вам утром завтрак. Разве это не разумное предложение?
– Даже великодушное! А теперь наденьте манто и немного расслабьтесь, пока я налью вам еще стакан. Или вы хотите кофе?
Ее нижняя губа задрожала.
– Вы… Вы не хотите меня?
Я разом охватил ее взглядом: утонченно красивое лицо со слегка выступающими скулами, полные губы, изумительное тело, длинные ноги, небольшая грудь, гармоничная линия бедер, ясно обрисованных легким белым шелком…
– До такой степени хочу вас, моя прелесть, что это причиняет мне боль. Но разговор о ночлеге и завтраке охладил меня. И то и другое вы можете получить бесплатно.
Глаза Марии расширились. Она сделала несколько шагов и упала мне на руки. Я подхватил ее, прижал к себе, и мои пальцы почувствовали шелковистость ее кожи.
Она спрятала лицо на моем плече, и ее ногти впились в мою грудь.
– Люби меня, Дэнни, – с чувством шептала она. – Люби меня, потому что я нуждаюсь в этом, потому что я прошу тебя об этом!
Ее тело все крепче и крепче прижималось к моему. Не стоило сопротивляться тому голоду, которым она горела…
7
Около половины десятого утра я позвонил в свою контору и с удовольствием услышал бодрый голосок Фрэн.
– Я хочу, чтобы вы немедленно пришли ко мне и принесли кое-какую женскую одежду, – сказал я.
– Какая замечательная мысль! – заинтересованно воскликнула Фрэн. – Еще одна фантазия из тысячи и одной ночи, мой маленький Дэнни?
– Я говорю серьезно, – сердито сказал я. – Это слишком длинная история, чтобы рассказывать ее по
