— Да, гораздо. Только в следующий раз предупреждайте меня, о'кей?
— Думаю, распространение инфекции мы предотвратили…
— Я согласен на любую инфекцию, лишь бы ты еще раз подула на этот порез, — тихо произнес Тайлер.
Эти слова возбудили Дови, и она снова опустила забрало:
— Твой глаз выглядит просто ужасно!
Кусок мяса валялся на подушке, он упал сюда во время проведения «дезинфекции». Женщина брезгливо взяла его двумя пальцами и подержала на вытянутой руке.
— Воняет, как из помойки! — Мясо отправилось в мусорное ведро. — Лежи. Я принесу льда.
Взяв с собой пластиковое ведерко, она вышла из комнаты. Лаки понравилась ее походка. Аккуратные икры, аккуратный зад. Жаль, что он так плохо себя чувствует…
Чувствовал он себя и впрямь отвратительно. Все тело саднило, ощущалась слабость от сочетания аспирина и виски. Лаки просто физически не смог бы претворить в жизнь свои фантазии насчет Дови.
Она вернулась с ведерком льда и завернула несколько кубиков в полотенце. Долгожданный холод несколько остудил пылающий глаз.
— Спасибо, — сонно пробормотал Лаки, осознавая, что не только ранен, но и пьян. Ее рука казалась такой прохладной и успокаивающей, словно рука его матери. Лаки прижал ладонь Дови к своей горячей щеке.
Она тут же отдернула руку и менторским тоном торжественно произнесла:
— Надеюсь, отек спадет, и ты отправишься восвояси.
В его голове уже зародилась ехидная ответная реплика, но он смолчал. Упоминание о еще одной набухшей части его тела наверняка оказалось бы поводом к выдворению за дверь.
— Думаю, сегодня мне не выбраться отсюда, — сказал он. — Я чувствую себя чертовски скверно. Все, чего мне хочется, — это действительно лежать смирно и тихо.
— Отличная идея! Оставайся здесь, а я пойду в другую комнату.
— Нет! — воскликнул Лаки, сбрасывая полотенце со льдом. — То есть я хотел сказать, мне неловко занимать твою комнату.
— Не беспокойся, за все заплачено. Это такая малость по сравнению с тем, что ты сделал для меня нынче вечером.
— Я вовсе не о деньгах, — резко выдохнул он. — Но теперь, по крайней мере, ты признаешь, что я избавил тебя от Малыша Элвина и Джека Эда.
— Похоже, ты предъявляешь мне счет?
— То есть?
— От них ты меня «избавил»… А сам-то ты лучше? Чуть-чуть повежливее, и все…
— Ты думаешь… Значит… — заикаясь и запинаясь, заговорил он. — Ты думаешь, я собираюсь тебя… Продолжайте, леди. Неужели ты всерьез считаешь, что в таком состоянии я способен заниматься сексом?
Заметив ее ироничный взгляд, он опустил глаза и понял, что сейчас выглядит весьма подготовленным к сексу. Осознав это, он со стоном рухнул на подушки. Его мутило.
— А, делай, как знаешь. Со мной все в порядке.
Сквозь щелку чуть приоткрытых глаз он увидел, как Дови подобрала сумочку и направилась к двери.
— Надеюсь, у меня только наружные повреждения, — пробормотал Лаки, когда она взялась за ручку.
Дови повернулась.
— А ты думаешь, могут быть и внутренние?
— Да откуда же мне знать? Я не доктор. Кажется, здесь чуть припухло, но, может, там ничего и нет. Я тебя не задерживаю.
Отложив сумку в сторону, Дови вернулась к постели раненого и осторожно присела с краю. Лаки едва удалось скрыть довольную улыбку. Он ожидал от нее слов сочувствия, но Дови почему-то молчала.
Лаки посмотрел на нее здоровым глазом. Дови ответила изучающим взглядом.
— Если ты морочишь мне…
— Я же сказал, ты можешь идти. Иди. Если уж ты мне очень понадобишься, я смогу вызвать тебя через дежурную.
Она прикусила губу. Лаки чуть не застонал от безысходного желания.
— Так где ты заметил припухлость?
— Да где-то в этой области. Не чувствуешь ничего необычного? — пробормотал он.
Дови несколько минут прощупывала его бок от пояса до подмышки.
— Нет, вроде все в порядке.
— Слава богу, — сказал он и быстро добавил: — Надеюсь, ребра тоже целы.
— На каком боку?
— На этом самом.
Она осторожно и тщательно прошлась пальцами по ребрам мужчины, прослеживая их по всей длине, пока не наткнулась на его торчком торчащие соски. Это заставило ее быстро отдернуть руку.
— Вероятно, ты просто излишне напряжен…
— Вот и хорошо.
Все, сейчас она уйдет… Однако…
— Может, мне все-таки лучше не оставлять тебя одного? Еще умрешь от внутреннего кровоизлияния. Эта смерть останется на моей совести до конца жизни.
Лаки нахмурился и негромко сказал:
— Мне тоже не светит такая перспектива. — Сняв растаявший узелок со льдом со своего глаза, он вручил его Дови: — Я уже продрог до костей.
Она унесла лед и через несколько минут принесла замену.
— Глаз скоро перестанет опухать, уже не кажется таким заплывшим.
— Ладно… А как насчет виски? Сдается мне, я заслужил выпивку.
Дови разлила виски по стаканам. Спиртное заставило Лаки закашляться, но вскоре он почувствовал, как по телу разлилось приятное тепло, боль притупилась.
«Классная девка, — решил Тайлер сквозь дрему. — Не обычная смазливая красотка, а действительно потрясающая женщина! Такая вскружит голову любому».
Сквозь туман боли и опьянения Лаки увидел, как она сняла жакет и повесила его на спинку стула. Он не ошибся: груди у нее были высокими и круглыми.
О да, Дови была настоящей красавицей! Но и это еще не все. Она казалась женщиной, которая знала, чего хотела, и не боялась заявить об этом.
Так что же, черт возьми, она делала в этом баре?
Не сумев решить эту загадку, Лаки отрубился.
4
Лаки проснулся в кромешной темноте. Он попытался открыть глаза, но это удалось проделать только с одним: видимо, правый глаз здорово заплыл.
Со стоянки автомобилей сквозь щель между шторой и стеной пробивался свет. Стояла глубокая ночь, но он не испытывал большого желания искать часы, чтобы узнать точное время.
Мышцы одеревенели от долгого лежания без движения. Он потянулся, морщась от боли, слегка постанывая, и попытался перевернуться на бок. Когда ему это удалось, колено его наткнулось на чье-то тело.
— Дови? — прошептал он.
В ответ послышалось невнятное бормотание. Так уже не раз бывало. Лаки частенько просыпался среди ночи в постели какой-нибудь женщины и потому повел себя как обычно: обнял и прижал к себе. Их колени непроизвольно выпрямились, тела прильнули друг к другу. Голова ее коснулась его щеки, он уткнулся ей в волосы, вдыхая запах жимолости, и в забытьи стал целовать пряди, упавшие ему на губы. Это было так хорошо, так здорово прижаться губами к ее холодному лбу! Ресницы Дови касались его губ, он целовал ее
