После ужасной жизни с Оливером Фойем ты могла возненавидеть всех мужчин или, по меньшей мере, чувствовать отвращение к контактам с ними, а это было бы так печально.
Я села в кресло напротив Лайзы.
— Я почувствовала нечто подобное, когда ухаживала за Сэмом, но это прошло. Думаю, я воспринимала Оливера не как мужчину, а как монстра. Я, наверное, сильно покраснела, когда Чед поцеловал меня, но это от смущения. Почему ты сказала, что было бы очень печально, если бы я ненавидела мужчин?
— Дорогая моя, ты молода и красива. Когда-нибудь подходящий молодой человек пожелает жениться на тебе, и, если он тебе понравится, я буду очень огорчена, что все дело испортит твой неудачный опыт замужества; поэтому я рада, что этого не случится. Я не хочу, чтобы ты осталась старой девой, как я.
— О, Лайза, не говори так. Любой мужчина был бы рад жениться на тебе. Я уверена, что ты отдала лучшие свои молодые годы Чеду, и знаю, что у тебя были предложения, мне сказал об этом Чед.
Она пристально смотрела на огонь.
— Да, но я… не приняла их.
— В любом случае, я не мечтаю встретить мужчину и выйти замуж. Лайза я счастлива и так.
— Чепуха, дорогая Кейси. Ты создана для того, чтобы выйти замуж за достойного человека. — Вдруг глаза ее широко раскрылись, и она приложила ладонь ко рту: — Бог мой, не вообрази только, что я сватаю вас! Ты вполне могла так подумать, но, пожалуйста, не надо. У тебя не должно быть никаких волнений по поводу того, что Чед станет за тобой ухаживать. Он никогда не женится. — И она несколько сокрушенно покачала головой. — Никогда.
Я удивилась, отчего она так в этом уверена, но подумала, что не имею права спрашивать.
— Мне не пришло в голову, что ты сватаешь нас, — заверила я ее, — не беспокойся. Может быть, мне принести доску и фишки для игры, чтобы все было готово, когда Чед докурит сигару?
— Да, дорогая, ты найдешь их в кожаном чемоданчике, что хранится в правом ящике комода.
Когда я разложила фигуры и доску на маленьком столике, я вдруг вспомнила, что в тот вечер собиралась надеть свой золотой браслет. Это было мое единственное украшение, и до сих пор не было особого случая надеть его. Я забыла надеть его, когда собиралась в театр.
Извинившись, я побежала наверх, в свою комнату, взяла браслет из ящичка туалетного столика, надела на запястье и поспешила вниз, чтобы показать его Лайзе. Слезы выступили у меня на глазах, когда я вспоминала, как Дэниел поздравлял меня тогда с днем рождения.
— А это — твоя маленькая шхуна? — спросила Лайза, рассматривая гравировку. — О, Кейси, ты и в самом деле три года прожила на таком судне? Когда глядишь на него, то все истории, которые ты рассказывала, кажутся реальностью. Какая странная жизнь…
— Вероятно, да. Но в то время мне она не казалась странной.
— Следующим летом мы поедем к морю, там ты покажешь мне, как плавать под водой. Ты знаешь, два-три года тому назад Чед с Сэмом учились нырять. Я имею в виду, они ныряли в специальных костюмах с большими шлемами. Два месяца подряд они тренировались под руководством «Сьеб энд Гормен», фирмы, которая изготавливает эти костюмы. Я в изумлении посмотрела на нее:
— Но для чего?
— Не знаю, дорогая. Как я полагаю, это была одна из авантюр Сэма, хотя, должна сказать, это было единственное предприятие, в котором принял участие Чед. Я помню, что они все держали в тайне. Но какова бы ни была их затея, из нее так никогда ничего и не вышло. Наверное, этот проект Сэма провалился, так и не начавшись.
Я поежилась.
— Уверена, что в водолазном снаряжении мне было бы страшно нырять. Ненавижу, когда на голову надето что-то глухое, а дышишь воздухом, который нагнетается через шланг. И потом, в таком снаряжении нет свободы движений: нельзя плыть по течению, всплывать и погружаться по своему желанию.
— Ты так удивительно уверенно говоришь о таких сложных вещах, Кейси.
— Но это несложно, Лайза. Это просто, когда ты знаешь, как задерживать дыхание под водой на длительное время, не впадая в панику. Это то же, что уметь летать.
Две минуты спустя к нам присоединился Чед, и мы начали игру. Обычно эта игра рассчитана на четверых, но Лайза с Чедом знали варианты для двоих и для троих, чему обучил меня Дэниел; и вскоре я обнаружила, что они с братом — настоящие эксперты в этой игре.
— На вас браслет, Кейси, который вы не надевали раньше! — вдруг воскликнул Чед.
— Да, я хотела было, но позабыла о нем. Я как раз сейчас рассказала Лайзе, что Дэниел подарил мне его на день рождения. У него была золотая цепь, которую отлили золотых дел мастера на Арубе, а амулет он сделал сам. На нем выгравирована «Кейси».
Чед нежно взял меня за запястье.
— Можно мне взглянуть поближе?
— Да, конечно.
Он провел пальцем по амулету, изучая сначала одну сторону, а затем — другую. Я взглянула на Лайзу, она сделала комичное лицо и пожала плечами, что означало, что она не понимает такой заинтересованности Чеда. Он поднял мое запястье, поднеся его к свету, чтобы лучше рассмотреть — и на меня нахлынули воспоминания.
«Кейси» была выгравирована на лицевой стороне того, что когда-то было золотой монетой, а теперь Чед пристально рассматривал оборотную сторону, на которой были герб и дата. Монете было более ста лет, ценность ее составляла когда-то восемь эскудо. Дэниел сказал, что дублон ходил в обращении во время правления короля Испании Карлоса IV.
Я затаила дыхание, неожиданно вспомнив об этом.
— О, забыла сказать: когда-то амулет был монетой, и у Дэниела было их четыре. Две пошли на изготовление цепочки, четвертую он дал тебе, Чед, вместе со свитком.
Чед кивнул и положил мою руку.
— Думаю, да, — пробормотал он, не меняя выражения лица. — Он рассказал вам, Кейси, о происхождении этих четырех монет?
— Нет. Думаю, что нет.
Его полузакрытый глаз, казалось, сверлил меня.
— Но вы же должны знать, сказал он об этом или нет?
Лайза стукнула фишкой о стол и в негодовании уставилась на Чеда.
— Нельзя быть таким бесцеремонным, Чед! Что такое на тебя нашло?
— Я не бесцеремонен, Лайза. — Голос его был спокоен, и он не сводил с меня взгляда. — Это вполне уместный вопрос.
— Мне не нравится, как ты задал его. И потом, какое тебе до этого дело?
— Пожалуйста, Лайза, — попросила я. — Если Дэниел дал Чеду монету, то ему есть до нее дело. И Чед заметил верно: это звучит глупо «думаю, что нет». Не понимаю, почему я так ответила, кроме того, что кажется… да, кажется, в некотором роде именно так я могу ответить. Однако все равно это глупо. — Я встретила взгляд Чеда. — Правда состоит в том, что Дэниел так и не сказал мне, откуда у него эти монеты. Полагаю, он хотел сказать. Он гадал, сказать или нет. Но в тот день, день моего рождения, он решил, что мне лучше не знать об этом, потому что знание этой тайны может оказаться опасным.
Наступило молчание. Наконец, Лайза спросила:
— Ты догадываешься, почему, Кейси?
Я покачала головой, не отводя взгляда от Чеда; я желала, чтобы он убедился: я говорю правду.
— Нет, Лайза. Никакого. — Лед в глазах Чеда растаял, он вздохнул, хитро усмехнулся — и стал совершенно другим человеком: любезным и добродушным, таким, каким я его узнала за прошедшие три недели. — Простите, если я был бесцеремонен, — сказал он, тронув мою руку.
— У тебя еще сохранилась монета, которую дал тебе Дэниел? Ты сам знаешь, откуда она? — спросила брата Лайза.
— Да, да. И — нет. — Он начал перебирать свои фишки.
— Что значит твой ответ?
— Он значит, что монета, которую мне дал Дэниел, у меня. И да — я знаю, откуда она пришла. Но нет
