она обрела свой дом, а все, что было до этого, отошло на задний план и казалось теперь незначительным.
— Ты прав, — сказала она, потянувшись за печеньем, — я была слишком худой.
А еще слишком напуганной и слишком одинокой.
Эдди усмехнулся и повернулся к прозвонившей микроволновке. Три ночи назад у него случился очередной «эпизод», но остаточных явлений вроде бы не наблюдалось. Алекс и Джон нашли старика на борту «Пустельги». Он пытался вывести лодку в море, не отвязав ее от причала, и суденышко немного пострадало. По счастью, и «Пустельга», и причал все же уцелели.
Джон, как обычно, списал все на лунатизм, но на этот раз Алекс отказалась плясать под его дудку.
— Эдди не лунатик, — заявила она. — Я думаю, ему нужна медицинская помощь, Джон.
— Я показывал его доктору Бенино, — Джон сделал вид, будто не понял, что она имеет в виду, — и доктор сказал, что Эдди — лунатик.
— Ты должен показать его специалисту, — настаивала Алекс. Она знала, что затронула опасную тему, но кто-то должен был заставить Джона посмотреть правде в глаза. — Психиа… — Она не договорила — Джон вышел из спальни, хлопнув дверью, а когда на другой день они вновь увиделись, никто из них не упомянул о случившемся.
— Вот твой чай. — Эдди поставил перед ней чашку. — С молоком и с сахаром, как ты любишь.
— Спасибо, Эдди, ты меня балуешь, — пробормотала Алекс, делая глоток. — Боюсь, что мне и домой-то не захочется перебираться, когда будет готова крыша.
— И не надо туда перебираться, — сказал Эдди, усаживаясь напротив. — Здесь тебе места хватит.
— Знаю. Спасибо за приглашение, но я должна жить в собственном доме.
— Ты должна жить там, где тебе хорошо.
— Мне очень хорошо в моем доме.
Он приподнял седеющие брови:
— Ты хочешь сказать, что здесь тебе плохо?
Порой в его речи появлялась ирландская напевность.
— Я этого не говорила.
— А если тебе хорошо здесь, тогда оставайся.
— Все не так просто.
— Я тоже не простой, — улыбнулся Эдци. — Объясни мне, в чем дело.
Она сдержала вздох.
— Если бы я могла, Эдди! Я даже не знаю, могу ли объяснить это самой себе.
В семье Галлахеров было принято заботиться друг о друге. Алекс видела, какие теплые отношения царили между отцом и сыном, и теперь эта теплота распространялась на нее и на ее ребенка. На ребенка Джона, поправила она себя. Еще неизвестно, захочет ли Джон открыть ей свое сердце и свой дом, если узнает, что она, возможно, беременна от другого мужчины. И вообще, имеет ли она право на что-то претендовать?
Алекс отхлебнула чая, пытаясь отогнать мысли о Гриффине. Он приснился ей минувшей ночью. Как только она открыла глаза, подробности сна улетучились, но ощущение тревоги осталось. Интересно, какую легенду он придумал, чтобы объяснить ее исчезновение светскому обществу Лондона? Быть брошенным собственной женой — это не вписывалось в его имидж, а имидж значил для него гораздо больше, нежели ее присутствие в его жизни, в этом Алекс не сомневалась.
Теперь она жила здесь, в большом викторианском доме, вместе с Джоном, Эдди и Бейли, и ей было необыкновенно хорошо с ними. Сознание того, что она защищена, что ее ребенка ждут и с радостью примут в этом доме, наполняло душу таким счастьем, что даже страшно делалось. Алекс ожидала, что первое время — неделю, а может, и две — будет период притирки: они втроем и Бейли будут ходить кругами и учиться жить вместе. К своему удивлению, она почувствовала себя дома сразу, как только переступила порог. Ей казалось, что она давно знает этот дом и этих людей, причем не только она нуждалась в них, но и они нуждались в ней.
Еще никогда и никто в ней не нуждался, и это было чудесное ощущение. Алекс с легкостью отдалась бы во власть своему счастью, но Гриффин отбрасывал мрачную тень на все ее существование.
Ей казалось, что можно положить на столик свое обручальное кольцо, уйти из дома — и прежняя жизнь навсегда останется позади. Она ничего не хотела от Гриффина, кроме свободы, а чтобы ее получить, не требовался юрист. Достаточно было просто выйти за дверь.
Именно это она и сделала. Но судьба посмеялась над ней. Алекс рассчитывала зажить одинокой независимой жизнью, но вместо этого влюбилась и забеременела — оставшись при этом связанной узами брака с мужчиной, который десять лет был ей мужем и одновременно чужим человеком. Где же он, волшебник Изумрудного города? Почему не пришел и не помог ей выбраться из тупика? До тех пор, пока она не разведется с Гриффином, будущее ее останется туманным.
— Алекс, — встревожился Эдди, — почему ты такая грустная?
Она отвлеклась от своих невеселых мыслей.
— Я думала, почему так всегда бывает: мы понимаем, как надо поступить, когда уже слишком поздно что-то исправить?
— Если бы я знал ответ на этот вопрос, меня называли бы богом.
Она невольно засмеялась:
— Чем ты сегодня занимался, Эдди?
Он хлебнул пива и поставил бутылку на стол.
— Ходил в библиотеку.
— В библиотеку? — Алекс с удивлением взглянула на старика. — Кажется, ты говорил, что не очень любишь читать.
— Да, верно, — он посмотрел ей прямо в глаза, — просто мне надо было кое-что изучить.
Сердце Алекс на секунду замерло.
— Вот как? — спросила она, стараясь удержать шутливый тон. — Неужто вы с Джоном собрались превратить «Пустельгу» в гоночную яхту и принять участие в соревнованиях на кубок Америки?
Он смотрел на нее без тени улыбки, и она еще больше испугалась.
— Я читал про душевные болезни.
Глаза Алекс наполнились слезами.
— Ох, Эдди…
— И ты, конечно, понимаешь почему. — Он смотрел в ее глаза не отрываясь, словно в них было его спасение. — Все эти безумные веши, которые я делаю… — Он умолк, откашлялся. — А на прошлой неделе я забыл, что команда «Доджерс» уехала из Бруклина… Это было сорок лет назад, но нормальный мужчина не мог забыть такое…
— Но может, это не душевная болезнь, а что-то другое, — в растерянности пробормотала Алекс.
— Может быть, — согласился он, — но все признаки налицо.
Она потянулась через стол и взяла его за руку.
— Вы с Джоном об этом говорили?
— Он не желает ничего слышать, Алекс. Мне кажется, он боится.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду. У него в крови потребность опекать всех, кто ему дорог.
— Пусть опекает, — откликнулся Эдди, — ведь тебе это тоже нужно, правда?
Она вздохнула:
— Если бы я знала ответ на этот вопрос…
Эдди засмеялся, но его печальный взгляд разрывал ей сердце.
— Я хочу, чтобы он был счастлив, — сказал Эдди, — хочу, чтобы у вас родился ребенок до того, как… до того, как мне станет хуже.
— Я тоже этого хочу, Эдди.
Она не стала разубеждать старика, не стала говорить, что с ним все в порядке. Он знал, что это не так, а она не могла лгать человеку, которого любила. Алекс долго держала его руки в своих, чтобы он почувствовал: она его понимает и всегда будет рядом, что бы ни случилось.
Ко дню святого Патрика тайна Алекс раскрылась. Проиграв схватку со своей быстро
