У капель — тяжесть запонок, И сад слепит, как плес, Обрызганный, закапанный Мильоном синих слез. Из стихотворения «До всего этого была зима»:
Снег все гуще, и с колен — В магазин С восклицаньем: «Сколько лет, Сколько зим!» «Не трогать» — всё целиком и на мотив, как песню, строки:
«Не трогать, свежевыкрашен», — Душа не береглась. И память — в пятнах икр и щек, И рук, и губ, и глаз. На тот же мотив из стихотворения «Образец»:
О, бедный Homo Sapiens, Существованье — гнет. Другие годы за пояс Один такой заткнет. Часто Маяковский говорил испуганно:
Рассказали страшное Дали точный адрес. И убежденно:
Тишина, ты — лучшее Из всего, что слышал. Некоторых мучает, Что летают мыши. («Звезды летом») Все стихотворение «Любимая — жуть!» и особенно часто строки:
Любимая — жуть! Если[45] любит поэт, Влюбляется бог неприкаянный. И хаос опять выползает на свет, Как во времена ископаемых. Глаза ему тонны туманов слезят. Он застлан. Он кажется мамонтам. Он вышел из моды. Он знает — нельзя: Прошли времена — и безграмотно. Он так читал эти строки, как будто они о нем написаны. Когда бывало невесело, свет не мил, он бормотал:
Лучше вечно спать, спать, спать, спать И не видеть снов. («Конец») Добрый Маяковский читал из «Зимнего утра» конец четвертого стихотворения:
Где и ты, моя забота, Котик лайкой застегнув, Темной рысью в серых ботах Машешь муфтой в море муфт. Из «Разрыва» особенно часто три первых стихотворения целиком. И как выразительно, как надрывно из третьего:
…Пощадят ли площади меня? О![46] когда б вы знали, как тоскуется, Когда вас раз сто в теченье дня На ходу на сходствах ловит улица! Из девятого:
Я не держу. Иди, благотвори.
