затеи вы не влезли в долги, Мазин? А сейчас извольте выйти вон, я переоденусь. Или же вы по-прежнему желаете проверить, есть ли на мне чулки?
– Думаю, ваш виртуальный друг справится с этой задачей гораздо лучше, чем я, – усмехнулся Мазин. Он вышел и хлопнул дверью так громко, что у Мишель заложило уши. Неужто ревнует, испуганно подумала француженка, и от этой мысли стало неловко сердцу в ее груди: оно вспорхнуло вверх, как встревоженная птичка, и забилось где-то в горле.
Классическое нежно-розовое платье с черной отделкой от «Шанель». Замшевые туфли в тон на невысоком каблуке. Сумочка, косметика, неброские платиновые серьги, браслет, французские духи, белье, чулки… Все, что купил для нее Мазин, выглядело элегантно и дорого, кроме, пожалуй, белья. Шелковые ярко-розовые трусики со стразами, пояс и ажурные чулки выглядели вызывающе сексапильно и вульгарно. Подобный моветон был явно куплен в дешевом секс-шопе, и у Мишель возникло подозрение, что Константин сделал это специально. Паршивец! Да он просто издевается над ней! Мишель, подавив в себе чувство брезгливости и злость, надела белье. Назло Мазину надела! Константин каким-то немыслимым образом угадал ее размер, даром что художник. Талантливый художник, негодяй, гадкий тип… Мишель спешно надела платье, застегнула пуговки, привела себя в порядок и, подхватив свою новую сумочку, вышла за дверь. Мазин никуда не ушел: остался ждать ее в коридоре. Стоял, облокотившись о стену, довольный собой, невозмутимый, с ехидной улыбкой на физиономии. Мерзавец! Как же в эту минуту он был хорош!
Она, ни слова не говоря, прошла мимо, чувствуя спиной его насмешливый взгляд. Трусики и чулки под платьем жгли кожу, как раскаленные угли. Никогда в своей жизни мадемуазель Ланж не чувствовала себя столь униженной. Мазин снова ей отомстил – и сделал это мастерски.
– Далеко нам ехать? – спросила Мишель, пытаясь выглядеть равнодушной и безучастной.
– Не терпится? – ухмыльнулся Мазин и скосил глаза на ее колени. Она машинально одернула платье и прикрыла колени ладонями. – Не волнуйтесь, мадемуазель. Ждать вам осталось недолго. Очень скоро вы увидитесь со своим Пикассо. Есть одно известное местечко в ближнем Подмосковье, поселок Переделкино.
– Какое глупое название, – вздохнула Мишель. – И чем же этот поселок так знаменит?
– Знаменит своими поселенцами, – пошутил Мазин. – Там в основном известные писатели обитали, им дачи от Литфонда выделяли. Есть район и так называемых секретарских дач.
– И там обитали секретарши, – подвела итог мадемуазель Ланж. – Как интересно!
– Партийная элита там селилась, генеральские чины и прочие партаппаратчики, – захохотал Константин. – А сейчас там полная … как говорится, все смешалось в доме Облонских!
Дом, у которого остановил свой автомобиль Константин Мазин, располагался в глубине большого участка и тонул в высоких вековых соснах. Строение выглядело достаточно скромно и старомодно на фоне возведенных неподалеку огромных особняков и напомнило Мишель канадские охотничьи домики.
Ворота оказались открытыми. Мазин, не церемонясь, загнал «Порше» на территорию и помог Мишель выйти из машины, поддерживая под локоть. Она огляделась, пытаясь унять дрожь в коленях, и вдохнула полной грудью. Воздух здесь был свеж и чудесен. Густо пахло хвоей, запах успокаивал, но не так, чтобы очень уж успокаивал. Мишель выдернула у Мазина свою руку. Ей не хотелось, чтобы он почувствовал ее волнение.
К дому вела тропинка, покрытая местами красно-коричневыми пластинками сосновой коры и длинными мягкими иголками. Мазин снова взял ее под локоть – крепко взял и повел к крыльцу. Под ногами неприятно поскрипывала кора, в душе росло беспокойство. Мишель было странно, что хозяин не вышел их встречать. Вместо хозяина на крыльце сидела ворона и смотрела на них внимательными черными глазками-бусинками. Волнение усилилось, сильно забилось сердце. Ворона гортанно каркнула и, взмахнув крыльями, пролетела у них над головой. Мишель отшатнулась и приглушенно вскрикнула.
– Что случилось, мадемуазель? Вас напугала птичка? – ехидно спросил Мазин.
– Подождите, – она остановилась и снова выдернула свой локоть. – Прошу вас, подождите. – Мишель опустила голову. Он стоял совсем близко, высокий, теплый. – Константин… – Она мельком взглянула ему в лицо и вновь опустила голову. – Понимаете… Перед тем как… Я хотела… Я бы хотела, чтобы вы…
– Хорошо, не буду вам мешать, мадемуазель, – сказал Мазин, развернулся и пошел к своей машине. Мишель тряхнула головой, разозлившись, что он понял все неправильно.
– Мазин! Какой же ты дурак! Ты слепой, Мазин! Я солгала. Твои картины! Они прекрасны! И я… Я тебя… Господи… – Она осеклась. Мазин остановился, медленно обернулся и посмотрел на нее удивленно. Она села на ступеньку крыльца и закрыла лицо руками.
Он вернулся и присел рядом с ней.
– Давай уйдем отсюда, – тихо предложил он. – Уйдем, и ты забудешь своего Пикассо, словно его никогда и не было.
– Я не могу… – Она вымученно улыбнулась и пожала плечами. – Я должна, понимаешь? Должна попросить у него прощения, чтобы освободиться.
Он кивнул, подал ей руку, помог встать, поднялся на крыльцо, постучал. Никто не откликнулся. Мазин постучал еще раз и толкнул дверь. Она оказалась не заперта.
– Иди.
– А ты?
– Подожду тебя здесь. – Он провел ладонью по ее щеке и улыбнулся.
– Я скоро вернусь, обещаю.
– Никогда ничего не обещайте, мадемуазель, ведь обещания надлежит выполнять, – сказал он и подтолкнул ее к входу. В его серых глазах плескались боль, нежность и любовь. Она переступила порог, дверь за спиной закрылась, стало темно, на улице скрипнули ступеньки крыльца. Константин… ушел. Неужели ушел? Почему?
Маленькая прихожая. Впереди – единственная дверь, из-под которой выбивается слабая полоска света. Ноги неожиданно приросли к полу. Стало душно. Дрожащей рукой она расстегнула верхнюю пуговку на платье.
