шелковое и мягкое рукой и обмер, с недоумением глядя на люльку-переноску Офелии. Тогда Ванька судорожно пошарил по полу в поисках своих окуляров. Очки нашлись в кармане рубашки. Нацепил их на нос, заглянул в переноску, трясущейся рукой приподнял кружевное одеяло и резко отодвинул люльку от себя.
– Твою мать! В смысле, где твоя мать? – прошептал Ванька, озираясь по сторонам.
Кристы в его деннике не было. Одно из двух: либо у него алкогольная горячка, либо он спьяну, когда возвращался от Донателлы, совершил киднеппинг – украл у Кристины ребенка!
Ужас был так велик, что Терехин все бы отдал за официальный диагноз – «белая горячка», лишь бы то, что он сейчас видел перед собой, оказалось шуткой подсознания.
Ванька снова придвинул люльку к себе и осторожно заглянул внутрь – «шутка подсознания» приоткрыла глазки и посмотрела на него. Затаив дыхание, он осторожно покачал переноску. Офелия недовольно крякнула, сунула пальчик в рот и снова заснула.
Терехин же проснулся окончательно, вскочил и попытался вспомнить, как надо дышать. В детстве у него был коклюш, и однажды он сильно закашлялся, до посинения, и никак не мог вдохнуть. Хорошо, мама вовремя подоспела и помогла. Сейчас коклюша у него нет, но легкие словно склеились, и разлепить их некому. Все вокруг кружилось, как бешеная карусель: окна, стул, стол, кровать и люлька с несчастной Офелией, которую он за каким-то лешим похитил из гнезда.
Пить вредно. Вредно пить. Пить вредно. Надо срочно вернуть ребенка Кристе, пока Чебураха не проснулась и не перебудила всех, стучала в голове «Мариванна» (кувалда больших размеров, по просторечному выражению). Будем надеяться, что Кристина тоже еще спит. И не обнаружила пропажу. А если обнаружила? Ох…
На деревянных ногах Терехин добрался до бутылки с минералкой и сполоснул лицо – тугой комок в легких рассосался. Он схватил переноску и кинулся к двери.
В представительском флигеле было тихо. Никто не метался по конезаводу с собаками, разыскивая пропавшего младенца, не голосил дурниной, не бился головой об стены, не бросался тапками и не разгадывал шарады. Народ, похоже, отсыпался после ужасной ночи, что Ваньку слегка обнадежило. Не исключено, и Криста, вымотанная за последние двое суток, благополучно дрыхла, не подозревая о похищении дочурки.
Взбодрившись этой мыслью, Терехин ускорил ход, миновал представительскую залу, вышел в коридор, ведущий к кабинету графа, и – столкнулся нос к носу с Галочкой. Поэтесса встрепенулась, суетливо поправила прическу, кивнула, опустила глазки в пол и бочком потрусила дальше. Ванька озадаченно проводил бывшую взглядом: выглядела та, мягко говоря, странно. Впрочем, ничего удивительного, что поэтесса поднялась раньше всех и рыскала по «Алому» в поисках журнала. Спать-то отправилась первой!
Он на цыпочках подошел к кабинету Беркутова и приложил ухо к двери. За створкой было тихо. В голове уже крутилась спасительная идея: надо наврать Кристине, что специально забрал Офелию, чтобы дать молодой мамаше выспаться. Возможно, так и было на самом деле, решил Терехин. Замутненный алкоголем мозг дал задание, тело выполнило приказ. Проследил, укачал, утешил. Имелась бы титька – накормил бы. Да, все было именно так! Он забрал Офелину, чтобы Криста отдохнула от ребенка. Иначе как объяснить его, мягко говоря, странный поступок? Однозначно так и было!
В кабинет Ванька вошел рыцарем и озадаченно огляделся по сторонам. Кристины в комнате не оказалось. К такому повороту событий Терехин не был готов и слегка растерялся. Заглянув на всякий случай за ширму, под стол, диван и в шкаф, уселся в кресло, размышляя, что делать дальше: разыскивать блудную мамашу или подождать ее здесь?
Офелия заворочалась в люльке. На размышления времени не было. Он схватил переноску и понесся разыскивать беглянку.
Обежав вприпрыжку правый флигель, завернул в кухню и столкнулся с Казимиром и Мотей.
– Кристину не видели? – поинтересовался с лету.
– А ты, случайно, ключи от холодной комнаты не видел? – вместо ответа задал свой вопрос Казик.
Матильда вообще не обратила внимания на его появление. Она держала в руке консервную банку и сосредоточенно ее рассматривала.
– Что случилось-то? – спросил Ванька, предчувствуя очередную неприятность.
– Даже не знаю, как сказать… – пожала плечами профессорша. – Такая неловкость.
– Ну, скажите уж как-нибудь, – разозлился Терехин, покачивая люльку. Офелия подала первый предупредительный писк и громко пукнула, что предвещало скорую бурю.
– Ключи от холодной комнаты пропали, – откашлялся Казимир.
– Вчера Казик положил их вот сюда в ящик, – Матильда показала на шкаф. – Мы все перерыли, но их нет. Ужасно неловко: нам доверили продукты, а мы оставили всех без продовольствия. В доступности лишь консервы, макароны, картофель, лук, сахар, чай и кофе, – вздохнула Мотя и продемонстрировала банку сайры.
– Ту дверь автогеном можно только отпереть, даже лом ее не возьмет. Так что, если ключи не найдутся, будем голодать, – дополнил Казик.
Диверсию мог совершить только Пашка, но Ванька решил не закладывать друга.
– Да что вы так расстраиваетесь? Скорее всего кто-то ночью покушать захотел, взял ключи и забыл на место положить.
– Руки бы этому кому-то оторвать. Сейчас люди встанут, а завтрака нет, – проворчал Казимир, нацепил фартук и засучил рукава. – Моть, как тебе идея: на завтрак салатик по-венгерски и макароны с тушенкой? Если не найдутся ключи, на обед рыбный суп и жареная картошка с луком и грибами.
– Шарман! – просияла Матильда. – Как в молодости прямо. Только, Казюль, грибов у нас нет.
– Тоже мне, проблема. Завтрак приготовим, а потом сходим наберем, – воодушевился повар-миллионер и загремел кастрюльками.
– Еще ягод можно нарвать на компотик, – подключилась Матильда.
Чебураха еще раз пукнула и издала второй предупредительный писк.
– Блин! Какой, на фиг, компотик? Какие грибы, е-мое? – рявкнул Терехин, тряся люльку, как паралитик. Престарелые влюбленные явно не понимали масштаба катастрофы. – Вы что, не поняли, Кристина пропала! Ребенок голодный, а мать куда-то подевалась!
– Бедненький… – сердобольно вздохнула Матильда, пожалев не то малыша, не то Ваньку. – Хочешь, я за малышкой посмотрю пока, а ты невесту поищи. Может, она душ принять отлучилась.
Терехин вручил Офелию профессорше и помчался разыскивать Кристину.
– Если Донателлу встретишь, передай, что у нас неприятности! – крикнул вслед Казимир и запел что-то по-французски.
Неприятности – это мягко сказано, подумал Терехин, сайгаком носясь по конезаводу и заглядывая во все подсобные помещения. Обежав все вокруг, Ванька бросился в левый флигель, тщательно обследовал душевую и туалет, помчался дальше, бесцеремонно распахивая двери денников и подсобок. Поднялся даже на второй этаж. Донателла не обманула – разруха там царила катастрофическая, ходить тут без каски опасно для жизни. Ванька позвал Кристину, вспугнув стайку птиц, и, чихая от пыли, вернулся вниз.
К поискам присоединились все участники, перебуженные Ванькой. Филарет, Зебельман и Сенька бросились на улицу, прочесывать окрестности имения. Ванька, Галочка, Павел и Ильин возвратились в представительскую залу.
Офелия проснулась. Матильда вынула ее из люльки и бегала по зале с вопящей Чебурахой на руках, утешая голодного младенца. Младенец не утешался. Опрос гостей по поводу ключей от холодной комнаты ничего не дал. Все ушли в глухую несознанку. Пашка от этой новости вовсе впал в отчаяние и горевал по запертым продуктам так неистово, что все подозрения с него были сняты.
Казимир, словно ничего не случилось, деловито сервировал стол для завтрака. Для него, истинного кулинара, главным было накормить народ. Кофе и чай уже дымились в фарфоровых чайничках.
Растревоженный суетой и воплями Офелии, явился Лукин-старший. Судя по опухшей физиономии, запашку и виноватым глазам, режиссер прошлую ночь тоже активно бухал, поэтому сейчас долго не мог понять, что случилось. Когда понял, побежал за Донателлой. Вернулся один, сообщил, что руководитель проекта скоро придет, плеснул себе кофе и тяжело опустился на стул.
